Знаменитые русские о Венеции - стр. 24

…”

Русские дворяне вернулись из Венеции осенью 1698 г., в разгар следствия по делу о новом стрелецком бунте, вспыхнувшем в Московии в отсутствие царя Петра. Некоторые недоброжелатели нашептывали царю о причастности к бунту не только опальных Лопухиных, но и Бориса Куракина. Куракин был вызван в Воронеж, где Петр I лично допрашивал его, а заодно и проверил его успехи в овладении морскими науками. Царь остался в высшей степени довольным обширными познаниями и практическими навыками Куракина – все подозрения с князя были окончательно сняты.

Благодаря хорошему знанию итальянского языка, бывшего в ту эпоху основным языком международного дипломатического общения, Куракин стал в скором времени одним из доверенных лиц Петра I, часто посылаемым ко дворам европейских монархов.

В январе 1707 г. капитан гвардейского Семеновского полка князь Борис Куракин был направлен Петром I в Рим к папе Клименту XI с задачей отговорить папский престол от признания польским королем Станислава Лещинского:

“И поехал от полка своего в Рим. Взял с собою только одного человека – Фёдора Огаркова, и ехал на Краков, на Вену, на Венецию, на Болонью, на Флоренцию…”

С апреля по конец октября 1707 г. Куракин был в Риме, передав папе бумаги от московского царя и ведя переговоры с папским правительством (в дневнике князя отмечены встречи с восемнадцатью римскими кардиналами): “Никогда никто московской нации приемность такого гонору и порядком не был принят…”

По поводу Станислава Лещинского Куракин получил уклончивый ответ: папа не признавал его королем Польши, но отказался высказать это прямо и официально, как того желал царь Петр. На обратном пути из Рима Куракин исполнил и другие царские поручения, побывал в Венеции, Вене, Гамбурге, Голландии. Образованный, умный и обходительный человек, Куракин везде производил благоприятное впечатление. Курфюрстина ганноверская Софья писала:

“Это очень честный человек. Он кажется более итальянцем, чем московитом, и владеет сим языком в совершенстве, со всей мыслимой учтивостью. Поведение его я нашла во всех отношениях безупречным…”

1708-й год Борис Куракин встретил “в великих роскошах и веселье” в Венеции. 110-й дож Венецианской республики Альвизе II Мочениго дал аудиенцию русскому дипломату и подтвердил, что намерен упрочить дружбу с московским царем и расширить торговые отношения с Россией.

Там же, в “столице Адриатики”, случился с Куракиным “инаморат”, “амор”; князь, не особенно счастливый в семейной жизни, встретил в Венеции “славную хорошеством” синьору Франческу Рота, “которую имел за метресу во всю ту свою бытность. И так был inomarato, что не мог ни часу без нея быть, которая коштовала мне в те два месяца 1000 червонных. И разстался с великою плачью и печалью, аж до сих пор из сердца моего тот amor не может выдти и, чаю, не выдет. И взял на меморию ея персону, и обещал к ней опять возвратиться, и в намерении всякими мерами искать того случая, чтоб в Венецию, на несколькое время, возвратиться жить…”

…Князь Борис Иванович Куракин скончался осенью 1727 г. в Париже, занимая пост посла императрицы Екатерины I во Франции.

Петр Андреевич Толстой (1645 – 7.02.1729, Соловецкий монастырь) – государственный деятель, путешественник, литератор. Сын окольничего Андрея Васильевича Толстого и Соломониды Милославской – родственницы первой жены царя Алексея Михайловича, царицы Марии Ильиничны.