Знамение - стр. 20
– Еще можете поговорить с членами их звена. Они сейчас в поле, кончают убирать последний клин ячменя. Доехать-то в поле есть на чем?
– И есть, и нет… – Крячко досадливо махнул рукой. – В райотделе выделили такой рыдван, что сюда еле добрался. А сейчас он, похоже, совсем издох – не работает стартер, не дает заряда генератор… Думается мне, что это очень даже неспроста.
– Я бы и сам свозил вас в поле, но нужно срочно ехать в райсельхозуправление… – Эрвин развел руками. – Дежурные машины все в поле. Впрочем, есть вариант. Моего соседа Павла Грустнова попросите, он вас на своем «Урале» куда захотите повезет. Любит кататься до опупения. Он у нас заведующим фермой работает. Можете ему сказать, что я разрешил отлучиться. Кстати, на ферме его сейчас и найдете. Вот только заправить придется за свой счет: у нас в хозяйстве с бензином полный зарез – только для уборочной и молоковоза.
– Это не проблема. Заправим! – кивнул Станислав.
Выйдя из конторы, он первым делом завернул в детсад, находившийся по соседству. Вдова Хомякова оказалась молодой женщиной, с выражением тоскливой безнадеги на миловидном круглом лице. Говорила тихо, как будто опасалась кого-то разбудить. По ее словам, муж о своих делах ей рассказывал редко. Особенно о том, что касалось чего-то ответственного. К женщинам Дмитрий относился с предубеждением, считая их неспособными хранить секреты в силу врожденного легкомыслия.
– Я не знаю, нашли ли чего они там со Степанычем? Домой ничего такого, похожего на драгоценности, он не привозил, – поправляя на голове темную косынку, грустно повествовала вдова. – Правда, недели полторы назад я заметила, что с поля он приехал какой-то не такой, как обычно. Я уж было заподозрила, что он закрутил любовь с Нинкой, поварихой на полевом стане. Она давно к нему липла. Но бабы сказали, что с Нинкой у него ничего такого нет. А что к чему, мне он так и не признался. Я уж к нему и так и этак… И, знаете, тем утром, как это все случилось, я как почувствовала, что вижу его в последний раз. У него мотоцикл никак не хотел заводиться. Тыркался он с ним почти полчаса. Потом, когда все же растолкал, как-то так неожиданно обернулся в мою сторону и рукой помахал. У меня аж сердце упало. И когда его нашли убитым, я даже не удивилась – как будто знала заранее…
– Скажите, – Стас тоже старался говорить, не повышая голоса, – а в тот день, полторы недели назад, он тоже ездил на работу на мотоцикле?
– Кстати, да… Так-то он обычно ездил со всеми на дежурке – «газоне» с будкой. А в тот день – точно, почему-то поехал на мотоцикле.
– И еще вопрос. Тогда же вы ничего странного в его рабочей одежде не заметили? Я имею в виду, когда он вернулся со смены?
– Да вроде ничего… Хотя нет! Он как будто в болоте где-то лазил – у него и на рубашке, и в волосах ряска была болотная. Я как-то так вскользь его спросила – откуда, мол, эта ботаника? Он в ответ буркнул что-то непонятное, и я больше расспрашивать не стала.
– А куда и к кому он ездил незадолго до смерти? Он, как мне сказали, брал на работе отгул.
– Да вроде зуб лечить… Я ж вам говорю – из него, случалось, и клещами слова было не вытащить.
– Тогда у меня к вам большая просьба. – Крячко для пущей убедительности выделил слово «большая». – Сейчас вам нужно будет пойти домой и осмотреть его одежду, в которой он ездил по делам.