Знакомство с разумной религией Иммануила Канта - стр. 11

Хотя Кант и утверждает, что теоретический разум должен придерживаться «уважительного расстояния» от всех высказываний о таинствах и откровениях, он всё же признаёт, что большинство исторических религий воспринимают Бога как активно действующего в истории. Во многих из своих работ 1790-х годов Кант подтверждает возможность таинств и откровений и выражает готовность принять их как часть церковной доктрины с той оговоркой, что они сбалансированы в отношении эпистемологических структур. При придании «Религии…» достойного места в писательском наследии философа необходимо признать, что он не только не является атеистом или агностиком, но он также не является и деистом. Хотя его оценка теоретического разума агностическая, и хотя он придаёт чистой разумной вере нейтральную позицию по отношению к определённым историческим утверждениям, Кант остаётся открытым для принятия божественного вмешательства в мироздание. Философ представляет наивысшее добро и этическое общество эсхатологически, как «проект, о реализации которого у человечества нет никакой надежды завершить самостоятельно, что под силу одному Богу». Так, от нас зависит, чтобы мы никогда не оставляли наших усердий в отношении морального совершенства. Мы сами ответственны за наше моральное перерождение, – но это не исключает божественную помощь в иных обстоятельствах. Через таинства и откровения, установление самой христианской церкви и прочих сверх-естественных явлений Кант открыт для признания божественного провидения в мироздании и предлагает нам инструменты для настройки наших индивидуальных и общих моральных устремлений. Кант признаёт провидение как жизненно важную часть исторической веры. Он оценивает открытость и принятие того, что Бог может быть активным в истории. Он даже принимает идею провидения как объяснение для нашего понимания наивысшего добра, как целеустремлённость / telos(Греч.) создания. Между тем, Кант отвергает тех, кто идёт дальше и объясняет нашу веру в таинства и откровения как необходимую для нашего спасения. Кроме этого необходимо отметить, что Кант объясняет таинства, откровения, провидение как практическую функцию понятия бессмертия, за рамками которого мы не имеем никаких теоретических оснований для положительного подтверждения модели грядущей жизни или временной схемы перехода от времени к вечности.

Согласно традиции, сложившейся в Германии к восемнадцатому веку, религиозная философия принимала за основу веры метафизическое доказательство существования Бога. Кант не миновал и сам этого, издав в 1763 году своё «Единственно возможное основание для демонстрации существования Бога», что свидетельствует о его воззрениях до-критического периода. Однако, уже в своей первой работе критического периода, «Критике чистого разума» (1781) Кант переходит к критике традиционного метафизического доказательства существования Бога, предлагая как аргументы своей правоты природу и ограничения человеческого мышления и знания, не позволяющие возможность познания Бога, его апофатичность. Со всей искренностью Кант утверждает, что он «вынужден отрицать знание, чтобы создать пространство для веры». Вера Канта есть чисто рациональная вера, берущая своё начало не в абстрактном теоретическом катафатическом разуме, но в практическом разуме, который направляет действия человека согласно морали. (Religion vii) Моральные рассуждения являются для Канта решающими в отношении религии. Как в «Критике чистого разума», так и в «Критике практического разума» Кант приходит к утверждению, что необходимость в морали оправдывает и взывает к некоторой вере в существование Бога; те же аргументы приводятся им в защиту веры в бессмертие человека и для подтверждения свободы воли человека. Требование морали о целях нашего существования приводит Канта к мысли о вере в возможность достижения этих целей, которые недостижимы при наших собственных усилиях и в течение одной нашей жизни, – логически возникает необходимость в Божественном вмешательстве и бессмертии. Одной из целей морали Кант определяет достижение идеала нашей собственной добродетели. При разумном рассуждении достижение идеальной добродетели невозможно в течение срока, предоставленного нам в этой жизни, – вера в бессмертие делает достижение абсолютной добродетели возможным. Согласно Канту, мораль требует от нас принятие наивысшего добра, возможного в мире, как нашу жизненную цель, и достижение идеальной добродетели есть лишь часть этого наивысшего добра. Другие составляющие этого наивысшего добра представляются Канту как достижение счастья для носителей морали в ясной пропорции к их добродетели, что находится не в нашей власти и что превосходит наше разумное ожидание обычного развития природы. Единственно разумное верование в возможность высшего добра как цели нашего существования представляется Канту как вера в Бога, имеющего могущество и желание принять участие в наших собственных попытках достижения этого высшего блага в той мере, насколько это участие необходимо. (Religion viii)