Знак Саламандры - стр. 23

На этом месте уже я называю её дурой. Да, техники при ежемесячной проверке автомата не обнаружили следов посторонней магии, значит, воздействие если и было, то совсем слабенькое. А вдруг ещё у кого-то такая аллергия, как у Сашки, а ей до сих пор просто везло? И вообще, одной-единственной жалобы хватит, чтобы нарушительницу вышвырнули из Министерства – и тогда мне снова не с кем будет поговорить по душам. Оно мне надо?

В ответ на мою реплику Настасья смущённо опускает глаза и теребит косу, а на щеках отчётливо проступает густой зелёный румянец.

– Получается, – тихонько уточняет она, – мы… подруги? Настоящие?

Я секунду думаю – и киваю. Настасья зеленеет пуще прежнего, и мы ещё долго тихонько молчим вдвоём в темноте коридора.

Ёлки, серьёзное государственное учреждение – а такой дурдом!

То, чего я боялась, случается в понедельник.

Правда, я об этом узнаю не сразу, и вообще мне не до того: в начале года массово заканчиваются сроки лицензий. Ещё открывается сезон охоты на льдистого иглохвоста, поэтому заявки сыплются как из рога изобилия, а по приёмным дням в кабинете постоянно толпятся какие-то мужики. На странные взгляды коллег я начинаю обращать внимание только к среде, а в четверг мне из канцелярии звонит Олеся.

– Катюш, – говорит она смущённо, – мы тут это… В пиццерию на обед собрались, так что наше чаепитие отменяется. Алёна пригласила, – добавляет она поспешно, словно боится, что я напрошусь с ними.

Не больно-то и хотелось – хотя странно.

Я уже почти собираюсь выйти к Настасье за шпионскими данными, но тут в кабинет является Сашка.

Он против обыкновения мрачен и молчалив – даже Гошка это чует и не бросается навстречу. Я обычно стараюсь не вмешиваться в чужую жизнь – захотят, так расскажут сами, чего навязываться. Но когда мне без единого слова кладут на стол пачку документов, не выдерживаю:

– Что-то случилось?

Сашка делает смешной жест – будто не решил, покачать головой или пожать плечами. Дракон сердито фыркает и пятится, а потом и я улавливаю лёгкий запах табака. Он не курит, но иногда ходит в курилку с нашими инспекторами просто за компанию, а Гошка такое очень не любит, потому, мне кажется, и шарахается: что от инспекторов, что от Алёны, что от Морозова.

Стоп. Курилка. Алёна с Морозовым.

По спине бежит холодок. Я выпрямляюсь и подхватываю Гошку, чтоб занять руки.

– Саш?..

Он по-прежнему на меня не смотрит. За стол не садится, подходит к окну, словно там сквозь метель можно что-то рассмотреть.

– Да мне тут наговорили… Неважно.

Дракон у меня на руках тихонько ворчит – звука я не слышу, только чувствую вибрацию. И начинаю злиться:

– Как-то тебя слишком перекосило от неважного.

Сашка снова пытается пожать плечами. Я понимаю, что у него может быть масса причин для плохого настроения, но самый худший для меня вариант уже всплыл в голове.

– А ты идёшь с канцелярией в пиццерию? – уточняю небрежным тоном.

Он шумно вздыхает. Оборачивается:

– Не хочу. Ильина звала, но после того, что она наболтала…

Снова пауза. Да будешь ты говорить нормально, в конце концов, или нет?!

– Про меня наболтала?

Голос звучит хрипло. Сашка наконец-то смотрит мне в глаза, и я на него смотрю и злюсь – на него, на ситуацию в целом, на Алёну, на дурацкий свой дар, на элементалей, которых, чёрт побери, никто не звал в этот мир…