Знак обратной стороны - стр. 65
Тут принесли наш заказ, и пришлось отвлечься. Официант выставил на середину стола две чашки и тарелочку со штруделем. Я думала, что последний предназначался Роману, но мужчина отодвинул тарелку в мою сторону.
– Это мне?
– Да.
– Спасибо. Хм… надо же… я ведь ни разу не пробовала штрудель. Сколько раз порывалась его заказать, да все как-то…
– Не решались? Боялись развеять ореол таинственности над этим блюдом?
– Скорее, как вы, бежала от новизны, – ковырнув ложечкой тесто, честно ответила я. – А теперь прошу меня извинить, раз мы с этим австрийским красавцем, наконец, нашли друг друга, позвольте мне ненадолго замолкнуть.
– Изобразить барабанную дробь? – поинтересовался Роман. – Все-таки такой торжественный и напряженный момент. Это не шутки Виктория. Этот обольститель станет для вас первым, и все прочие штруделя… штрудели вы будете сравнивать именно с ним. Учтите это, вынося свой приговор.
Кусочек выпечки шлепнулся обратно на тарелку. Ложка в моих руках тряслась вместе с рукой и остальным телом.
– Так нельзя, – сквозь слезы прохрюкала я. – Роман, вы – невозможны.
– Салфетку? – Услужливо протянул квадрат тонкой бумаги художник.
– Благодарю. Признайтесь, сколько жизней вы загубили? С вами опасно садиться за стол. Так и норовите довести человека до того, чтобы он подавился от смеха. Ох…
Мужчина опустил глаза и попытался изобразить крайнюю степень раскаянья. Пока он дурачился, я предприняла вторую попытку хоть немного поесть.
– Знаете что? Не знаю, как другие, но данный экземпляр очень смахивает на плод любви шарлотки и язычка. Серьезно. Слоеное тесто и много-много яблок. Суховато, но с кофе пройдет. Теперь мы с вами поменялись ролями. В прошлый раз это я ломала ваши стереотипы касательно новых блюд, а вы меня допрашивали. Теперь я болтаю без перерыва, и даже не спросила: вы согрелись?
– Да, согрелся. Видите, мы – идеальная пара. Оба боимся нового, оба обладаем убийственным юмором. Может, создадим творческий дуэт? Будем писать репризы, а потом выступать с ними на публике. Если нас не изобьют, то, возможно, кое-что заработаем. А то быть художником, ужас, какое дорогое удовольствие.
– Магазин! Я забыла сказать: он сегодня работает до трех часов. Там объявление висело… вот тупица!
– Ничего, у меня есть целых двадцать минут в запасе, – посмотрел на часы Роман. – А вот вам стоит поспешить, чтобы избежать неприятностей с начальством. Жаль. Я бы посидел вот так еще, но…
– Да… Роман…
– А? – он поднялся вслед за мной на ноги.
– Ничего. Просто… я бы тоже посидела, – повисла пауза. Художник смотрел куда-то в район моего правого плеча, я снова уставилась на его руку, желая, и одновременно боясь, увидеть татуировку. – Ладно, до свидания.
Он ничего не ответил. Когда я выходила, Роман по-прежнему стоял, будто опять провалился в свое собственное измерение.
Дорога
Символ правой руки. Общий знак, действующий для связки других пиктограмм. Обычно пишется серыми, темно-коричневыми или черными красками. Написанный светлыми тонами означает – «очищение от лишнего», «основной смысл».
Видение второе
Кисти были погружены в растворитель. В тот же миг прозрачная жидкость окрасилась грязно-пурпурным.
Он устал. Он смертельно устал притворяться тем, кем не является. Вечной звездой тусовок, загадочным парнем, «размышляющем в своих работах о человеческой глупости и нелепости бытия», как написал один журнальчик. Но более всего он устал так жить: наполовину здесь, наполовину – где-то там, в вечном «никогда». Лучше бы, как в песне сплинов, пил-курил. Жителям Южных Курил, один черт, все равно, но ему, возможно, стало бы хоть немного легче. Однако алкоголь, как и другие наркотические вещества, только усиливали их – «приступы», как называла видения художника его любимый врач. Сам же Роман называл свое состояние не иначе, как «провал». Куда и как он проваливается, до конца было не понятно. Но одно мужчина знал четко – он смертельно устал.