Знак Десяти - стр. 45
– Но… ты хоть что-то видела от начала до конца?
Я пересказала случай вдовца, потерявшего дочь. Мне казалось, что конкретный пример их успокоит. Однако, хотя девушки и продолжали есть во время моего рассказа, облегчения я не заметила. Хотя причины у моих товарок были разные.
– Да, но… посмотреть… ведь можно? – спросила Сьюзи, и ответом ей было всеобщее молчаливое осуждение. – Ну я-то вообще… не хочу… разумеется, только не помогать… вы же меня знаете… Но… посмотреть…
«А кому не захочется посмотреть?» – подумала я.
Но Нелли пришла в негодование:
– Тебе нравятся подпольные спектакли, мы все это знаем, Сьюзи Тренч!
– Вот это… ложь! – возмутилась Сьюзи.
– Ты ходишь в такие театры, куда не пошла бы ни одна из нас!
– Смотрите, кто заговорил! Да ты ходила… на «Разбитую посуду» вместе с Джейн!.. Ты смеялась, когда разбили кувшин… с мертвой свиньей!
– Я нервничала, мне было неудобно. Вот почему я смеялась. – Нелли смерила несчастную болтушку Джейн Уимпол таким взглядом, как будто пожелала, чтобы вместо свиньи на сцене среди черепков оказалась сама Джейн. – А ты, Сьюзи, ходишь на реалистичные сессии.
Такое заявление заставило умолкнуть упомянутую Сьюзи и, должна признаться, всех остальных тоже.
И, что еще хуже, я ни на секунду не поверила, что это правда. Нелли преувеличивала – то ли по зловредности, то ли по неведению. Или, быть может, потому, что у нее, единственной из нас, были дети, а нам, женщинам, прекрасно известно, насколько это серьезное дело – быть матерью.
Реалистичные сессии – это было уровнем ниже привычного театра. Это были подпольные представления, где актерами выступали обычные люди, вынужденные исполнять безнравственные роли в силу шантажа или неоплаченных долгов – на такие сессии предпочитали брать разорившихся аристократов, и тогда публика получала дополнительное удовольствие от их унижения. Это было незаконно, однако полиция не вмешивалась, если только речь не шла об ODO – спектаклях One Day Only[6], – когда артисты не выживают после первого представления; а еще ходили слухи, что многие виднейшие политики, церковные иерархи и судьи посещают подобные сессии (даже и ODO) под прикрытием надежных масок.
Обвинять Сьюзи Тренч в посещении ODO – это было вопиюще.
Единственным преимуществом вспышки Нелли было то, что все мы позабыли о ментальном театре. Как говорится, клин клином вышибают.
– Это… ложь!.. – защищалась Сьюзи. – Я никогда!.. Я даже не хожу на арену причала Саут-Парейд!
– Ты ходила на «Джека и волшебную фасолинку» в «Варьете», две недели назад!
Раздались облегченные смешки. Это была не реалистичная сессия, Нелли об этом прекрасно знала. На что ей и указала обвиняемая.
– Это не такое!.. Это готическое полунасилие!
– Вот именно, полунасилие, а это означает, что некоторые актрисы не желают делать все, что они делают… Да это и понятно – в свете того, что они делают. Люди театра их заставляют!
– Нет! Им платят! – выкрикнула Джейн. – Их не заставляют!
– Не желают делать… всё… Тоже мне новость, – трещала Сьюзи. – А есть такие, кто желает?… Нелли, ты вот… желаешь?