Знак Десяти - стр. 23
– Весьма сожалею, но и у меня нет привычки никого трогать, мистер Икс, вам это известно, а посему я дам вам кое-что другое. – И Кэрролл взглянул на меня, чуть заметно склонив голову. – Мисс Мак-Кари, у меня длинный список фобий, а еще со мной случаются маленькие неприятности, которые только увеличивают этот список. Слух мой чрезмерно чувствителен, меня нервирует любой неожиданный шум, но я компенсирую этот недостаток частичной глухотой правого уха. Со мной приключаются мигрени, приступы обостряются, когда со мной говорят громким голосом, но я и это компенсирую глухотой. Если я заранее не продумываю свою речь, то начинаю заикаться, но это я компенсирую тем, что тщательно продумываю каждое слово. А это я, наверное, компенсирую на бумаге: мне нравится писать всякие глупости. В остальном я такой же, как и все.
– И это последнее он компенсирует, оставаясь моим другом, – добавил мистер Икс.
На сей раз мужчины рассмеялись. Я не все расслышала, поскольку мистер Икс смеялся в своей манере, мягко и почти неслышно, а Кэрролл – в традициях британской аристократии, издавая тихие побулькиванья и слегка покачивая плечами.
Но мне, которая только и делала, что слушала этих гениев, оправдание мистера Икс вовсе не показалось достойной причиной, чтобы держать меня в неведении.
Мне пришло в голову гораздо более земное объяснение: зачем посвящать в свои секретики медсестру, которая пыталась тебя убить? На его месте я бы тоже приняла меры предосторожности, даже если бы верила, что все случилось под воздействием «театра».
«Энн Мак-Кари, – сказала я себе, – твое тело испещрено татуировками: маленькими черточками цвета крови. И сейчас, когда ты стоишь тут в форме благопристойной медсестры, даже мистер Кэрролл способен прочесть письмена твоего преступления».
И я решила, что так будет даже лучше: пускай они напрямик объявят о своем недоверии.
В эту минуту Кэрролл снова обратился ко мне:
– Мисс Мак-Кари, то, что произошло с вами, – ужасно. Возможно, вас не сильно утешит мое признание – я тоже странствую среди теней; но меня действительно утешает, что в этом странствии вы – моя спутница.
Откуда у слов эта архаическая власть? Или дело только в том, что слова, точно пчелы, выбирают правильные цветы? Я посетила немало бессловесных представлений, где тело создает собственный язык, не прибегая к речи, однако, по моему скромному мнению, такие постановки несравнимы с хорошим текстом, который произносится актером, знающим свое ремесло.
Какой же у меня был дурацкий вид после емких и поэтичных слов утешения от мистера Кэрролла! Впервые с тех пор, как начался мой кошмар, эта гигантская глыба льда – мое одиночество после моего немыслимого деяния – начала… не то чтобы таять, но терять острые кромки и размягчаться.
– Спасибо, ваше преподобие, – ответила я. Его преподобие взмахнул рукой. – Пожалуйста, садитесь.
Но Кэрролл еще постоял, глядя на моего пациента.
– Мистер Икс, мне нужна ваша помощь.
– У вас был еще один?
– Точно так. Несколько дней назад.
– Итак?
Кэрролл ответил не сразу. Теперь мне было явлено чувство, которое он до сих пор держал в себе: бесконечная тоска.
– Мистер Икс, мы, безусловно, говорим о сверхъестественном! Последний тоже исполнился!
– Ох.
Такого «ох» я никогда прежде не слышала от моего пациента. Оно было как воздух в темном туннеле, как стон актрисы в самом непристойном театре. Я наклонилась к креслу, чтобы заглянуть в его лицо. Двухцветные глаза сильно расширились и пылали.