Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя - стр. 19
– Я и говорю по существу. Проверьте истории болезни доставленных в отделение вместе с ней.
В разговор вступил второй член комиссии.
– А что у вас с лицом?
– Поскользнулся в луже, упал. По-моему, так может случиться с любым.
– И поведение ваше с пациенткой, и разговор с комиссией – вызывающий, и падение…
Чиновник не продолжил предложение, но дал понять, что в версию падения не верит.
– Борис Кириллович, – чиновник повернулся к главному врачу, – как вы охарактеризуете работу доктора … эээ …?
– Савельева, – подсказал завотделением.
– Да.
– Отличный врач, много оперирует, опытный. Показатели – смертность, осложнение после операций – лучше, чем в целом у других.
– Да? – удивился чиновник. Он явно ждал другой характеристики.
– Ну а моральный облик? Так сказать, злоупотребления?
– На работе не употреблял и замечен в сем не был, – сухо ответил завотделением.
– Может, благодарности от больных?
– Полкниги благодарностями от пациентов исписано. Могу показать.
– Да нет, я не об этом, вы не поняли, – чиновник досадливо поморщился.
– Ах, вы о жалобах? Нет, категорически нет!
Чиновник явно намекал на денежные благодарности.
– Савельев, напишите объяснительную.
Чиновник подвинул чистый лист бумаги.
Никита и написал: о тяжело раненном в аварии, о срочной операции, о том, как блондинка требовала оказать помощь в первую очередь именно ей, прикрываясь работой в городской администрации. Тогда он все сделал правильно – как того требовал его врачебный долг, и виноватым себя не чувствовал.
Чиновник взял объяснительную, прочитал ее. Когда он дошел почти до конца, лицо его побагровело.
– Вы специально пытаетесь очернить нашу сотрудницу! Мы этого так не оставим!
– Да пошли вы все…
Никита поднялся и вышел.
И почему чиновничество такое паскудное? Паразитируют на народе и при этом называют себя его слугами!
Из кабинета выскочил заведующий, догнал Никиту.
– Ты чего, как обиженная институтка, убежал? Думаешь, мне приятно с ними общаться? Век бы эти прилизанные рожи не видеть!
– В чем моя вина? Если бы я стал в первую очередь накладывать шовчик на ее ссадину, мужчина с гемотораксом мог умереть.
– Успокойся. И я и ты это понимаем – потому что врачи, профессионалы. А они кто? Вернись, перепиши объяснительную, принеси извинения.
– Что? Я же и извинения приносить должен? Этим зажравшимся чинушам?
– И я, и главный врач прекрасно все понимаем, но это – условия игры.
– Я не в игры играю, мое дело – оперировать, людей спасать.
– Вот выпрут тебя – посмотрим, кого ты спасешь.
Но Никита уже завелся.
– На такую зарплату много охотников найдется, вон – целая очередь стоит желающих поработать. Тогда почему в отделении врачей нет? Не нравлюсь – напишу заявление и уйду. В платную медицину уйду, давно зовут. Там зарплата в два раза выше, почет и уважение.
– Не горячись, остынь. Иди в ординаторскую, посиди, подумай. Но времени у тебя – десять минут.
Никита прошел в ординаторскую. Там сидел Сергей Игнатов, писал истории болезни. Вот что заедает на медицинской работе – так это писанина. Почти половина рабочего времени уходит на бумаги. И любая плановая комиссия всегда смотрит, как оформлены эти бумаги, все ли графы заполнены, красиво ли, без помарок. Никого не интересуют живые люди. Странно.
Увидев Никиту, Сергей удивился.
– Ну и рожа у тебя, Шарапов! – это он так приветствовал Никиту словами из известного фильма режиссера Говорухина. – У тебя что, асфальтовая болезнь?