Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя - стр. 16

Под обезболиванием лидокаином тонкой шелковой нитью наложил аккуратные шовчики, осмотрел работу. Хоть он и не пластический хирург, а получилось неплохо. Через годик шрамы будут едва заметны.

Данилу увезли в палату. Раны сами по себе неопасны, но поскольку находятся на лице, надо несколько дней понаблюдать.

Никита вымыл руки и прошел в ординаторскую. Едва успел сесть за свой стол и начать заполнять журнал операций, как в комнату вошли заведующий и Лешка Троян.

– Уф, управились. Представляешь, мало того, что селезенку мужику оторвало, так еще и диафрагма разорвалась. Пока сосуды перевязали, осушили… Доступ неудобный, рядом с пищеводом. Намучились изрядно!

Денис Юрьевич достал из шкафчика бутылку коньяка и три рюмки.

– Леш, ты дежуришь сегодня?

– Я, а что?

– Тогда тебе только пятьдесят грамм.

– Да я не возражаю.

Они выпили по рюмочке «Старой крепости», посидели. Потом повторили – кроме Лешки.

– Молодец, Никита, выручил. В понедельник на работу. Рассказывай, что у тебя было?

– У паренька – сосед мой по дому кстати – порезы на лице. ПХО, заштопал. У этого мужика, – Никита придвинул заведующему историю болезни, – гемоторакс, перелом ребер. Все сделал в лучшем виде. И дамочка паскудная попалась, из администрации. Ранка – мелочь, а кричала «умираю».

– Хреново.

– Что «хреново»?

– Что из администрации. Наябедничает у себя, жалобу настрочит, комиссиями замучает.

– Предполагаю.

– Ты бы уж поласковее с ней был, что ли?

– Мужику с гемотораксом помощь оказывать надо было – без малого не загнулся.

– Да я-то понимаю, ты им попробуй объясни.

– Да пошли они… – Никита выматерился.

– Вот-вот, а проверяющие придут – мне отдуваться придется.

– Не впервой, Денис Юрьевич.

– Ладно, давай по последней, – заведующий плеснул коньяку Никите и себе.

– Леш, ты все слышал?

– Не глухой.

– К дамочке зайди, сделай вид, что наблюдаешь. А с пациента, что с гемотораксом, глаз не спускай. Ну и за нашим, что оперировали, – тоже.

– Чувствую, веселенькая ночка мне предстоит.

– Не впервой.

– А завтра утречком тебя Никита сменит.

– Так у меня же отпуск…

– Считай, что отпуск закончился. Я старшей медсестре уже сказал, чтобы она тебя в рабочий график с сегодняшнего дня вписала. Ладно, я пошел домой. Никита, дописывай истории болезни и операционный журнал – и свободен.

Денис Юрьевич ушел. Лешка забросил ноги на стол, как делали ковбои в американских фильмах.

– Устал как собака, – пожаловался он, – днем два аппендикса было, куча перевязок. А потом этих привезли.

Он хлопнул ладонью по стопке историй болезни. Оба замолчали, начали писать. К заполнению документов хирурги относились серьезно. Известное дело – истории пишутся для прокуроров и проверяющих. Даже если все сделал как надо, но не все записал, – виновен. А их документы проверять будут точно – все-таки авария, дело подсудное.

Собственно, выходные и всю последующую неделю Никита провел в отделении. Мастерство и опыт врачевания – не только искусно выполненная операция, но и каждодневный, муторный, иногда изматывающий труд по выхаживанию пациентов.

Но наступила пятница, за нею – целых два дня отдыха, без дежурств.

Веру он видел, но мельком. Хоть и работали они в одном отделении, но виделись редко и мимолетом. Больница и хирургическое отделение в частности – не то место, где можно поболтать вдоволь. Даже когда Никита и Вера участвовали одной бригадой в операции, разговоры были чисто рабочие. «Корнцанг, зажим, тампон», – вот и весь разговор. А после операции – заполнение документов, обходы, перевязки.