Значит, черный - стр. 33

Асвад подошел еще ближе и взглянул на ее лицо. Столько лет он мысленно гладил его и покрывал поцелуями. И вот пожалуйста: мечта сбылась. Бери – не хочу. Он, как и валявшиеся рядом тела мужского пола, мог бы сделать с Никой все, что угодно, а она даже ничего бы не поняла и не вспомнила. На что она рассчитывала, потащившись в такой компании в лес в ночь? Неужели она такая дура?

«Дура. Дурища, – крутилось в голове. – Зачем ее куда-то уносить и спасать? Ей хорошо со своим парнем. Ей по кайфу валяться среди леса с задранной юбкой. На хрен ей сдалась моя помощь? Когда ты, тупой идиот, поймешь, что влюблен в мелкую прошмандовку, которая тебя недостойна?»

Ревность. Обида. Разочарование и отвращение.

Асвад бросил последний взгляд на кострище, отступил в кусты и побрел обратно к селу. Вид одуревшей от спайса Ники в компании трех парней в таком же состоянии не выходил из головы. Она пошла с ними добровольно. Наслаждалась их компанией! И этой отравой. Она – вовсе не та девушка, какой он ее себе представлял. Нарисовал себе образ бедной овечки, а на самом деле она – зашкваренная стерва, наркоманка и потаскуха! За последние три года, что Асвад учился в Москве, его контакты с местным населением практически сошли на нет. Вечно занятому на заданиях Вагиса и по остаточному принципу – в институте, ему некогда было лузгать сёмки на лавке, выслушивая местные сплетни. Может, именно поэтому он упустил о Нике нечто важное, и нежная девушка, которую он любил, осталась в далеком прошлом?

14.

Мучимый сомнениями, Асвад вернулся домой. Он принял душ, выпил на ночь стакан кефира, проверил по гугл-карте, где находится адрес, на который он должен завтра приехать. Лег в постель, но заснуть не мог. Искры смятения и отвращения следовало раздуть в яркий костер, чтобы избавиться от чувства, мешавшего ему навсегда вырваться из села. Однако Асвад не мог не думать и о том, что Ника сейчас в положении, которое безопасным не назовешь. И он ее бросил. Не самый мужественный поступок.

«Она сама туда пошла. Она сама напросилась, что бы с ней ни случилось, – твердил себе Асвад, ворочаясь с боку на бок. Так бы наверняка сказал Вагис, а он всегда говорит мудрые вещи. – Это будет для нее хорошим уроком, чтобы в следующий раз не валять дурака».

Но ведь она как минимум могла передознуться?

Ничего, от спайса еще никто не умирал. Почти. Не все умирают. Она наверняка проскочит, Серега не станет травить собственную девушку и знает, что ей подогнал.

Или не знает? Может, он тоже отъедет? Все они?

Да ничего с ними не будет. Наверняка. Девяносто девять процентов.

А если их найдут менты и закроют?

Ага, в лесу у черта на куличиках проезжал полицейский патруль. За употребление ничего им не будет, отмажутся. И вообще так им всем и надо.

Спустя час терзаний Асвад все же встал, нацепил домашние треники и потихоньку, чтобы не разбудить мать и бабушку, выскользнул из квартиры. К черту! Она ведь действительно могла там умереть… Перед глазами в очередной раз предстало ее бледное лицо, и Асвад больше не смог этого выносить. Он должен убедиться, что вся эта шайка нариков пришла в себя и убралась из лесополосы.

Асфальт до конца села, потом проселочная, и по тропинке в сторону кострища. Асвад шел скоро, подсвечивая дорогу фонариком на мобильном, не замечая попадавших в сланцы еловых колючек и листьев крапивы, то и дело жаливших босые ноги. Проклятая сентиментальность или как там это называется. Вот что, ему больше всех надо? Почему нельзя вместо сердца иметь непробиваемый кусок стали, как у Вагиса?