Змеиный медальон - стр. 51
– Всё, деточки мои, на сегодня хватит. Арлай, Дринка, Пушок, подойдите. Остальные бегите домой. Ты, – она тронула бурой ладонью русую головку, – разыщи Велета. Ты, – суковатые пальцы утонули в каштановых вихрах, – Шеруду. А ты, – прикосновение к чёрным кудряшам, – сбегай приведи Маниську. Пусть ждут возле моего дома.
– Тебе помочь, Мара? – бойко спросила русоволосая девочка, Дринка, кажется.
– Не нужно, детка, меня Кен проводит.
Кешка привычно подставил руку.
Но девочка не отставала:
– Мара, что случилось?
– Ничего. Просто нам пора собираться в путешествие. Засиделись мы на одном месте… Помнишь, я вам говорила? Далеко в лесу нас ждёт новый дом. Потребуется много дней, чтобы дойти до него, и по дороге мы увидим много интересного…
– Здорово! – чернявый мальчик звонко хлопнул в ладоши.
– А теперь бегите! Время не ждёт.
Трое сорвались с места, только пятки замелькали.
Мара вцепилась в локоть Кена, будто утопающий в спасательный круг.
– Они пока не умеют заглядывать далеко, им интереснее то, что вблизи. Но ты-то почувствовал, верно?
– Холод, – сказал Кешка. – Будто покойник тебя трогает. Что-то приближается, да? Что-то похуже той грозы…
– Не что-то, а кто-то, – Мара судорожным движением подтянула к подбородку шаль. – Это браккарийцы, Кен. Пришли по наши души.
Пятеро лучших Мариных слухачей расселись под сводом специально устроенного шалаша. Справа Кешку взяла за руку Маниська, слева дробненькая белобрысая девчонка по имени Ветка, которую он едва знал. Сама Мара заняла место напротив.
Слухачи были деловиты и собранны. Кешка чувствовал себя слабым звеном: если он оплошает, привлечёт внимание врагов, то укажет им прямой путь к лесному селению. "Браккарийцы не могут услышать нас. Тот, кто служит смерти, сам мертвеет изнутри. А слушать жизнь – это искусство живых", – говорила Мара. Но у островитян собственная магия, и они способны почувствовать неосторожное внимание, тем более что с ними жрец Шалаоха, бога смерти… В этом Мара, правда, уверена не была. Для того и собрала свой отряд ментальной разведки, чтобы убедиться.
В центре шалаша стояла большая низкая чаша, наполненная водой почти до кромки. "Огонь и вода – проводники ищущего разума, – объяснила Мара. – Но дым костра браккарийцы могут учуять".
– Начинаем, – команда для Кешки. Остальные, похоже, не нуждались в указаниях.
Он закрыл глаза, вздохнул и попытался обратиться в сплошное ухо, раскинутое на сотни вёрст. А потом его подбросило над шалашом, и лес извергся водопадом звуков, оглушительным месивом человеческих голосов, звериных и птичьих криков, шума, стука, треска и переливистого мощного гула, в котором Кешка не сразу распознал шелест листвы.
Вот на что способен круг слухачей, рывком втащивший его за собой в тонкий мир акустических вибраций, который в этот самый миг Кешка назвал для себя Эфиром. От неумелого чужака ничего не требовалось – только привыкнуть к грохочущему, верещащему, ревущему, гудящему сумбуру, раствориться в нём, не проявляя себя ни вздохом, ни мыслью. Так, наверное, поступает хороший слушатель на концерте – всеми чувствами погружаясь в музыку и позволяя исполнителям вести себя, куда они сочтут нужным…
…Перестук копыт, лошадиное фырканье, шум дыхания многих людей, кожаный скрип, металлическое позвякивание. Мелодия конного войска в походе.