Змеиный медальон - стр. 34
– А, вот ты где, злыднев хвост!
Кешка только и успел – скинуть кроссовки, вытянуть ноги и зажмуриться. Он не спал, это точно, просто немного расслабился…
Блошка возник из ниоткуда, неслышно, как лесной дух. А в доказательство своей полной материальности устроил такой концерт с "растудыть твою через коромысло", что в ушах зазвенело.
Кешка попытался объяснить насчёт ос и гнезда.
– Да понял я, – отмахнулся Блошка, плюхаясь рядом на траву. – Но зачем ты по лесу, ровно заяц, петлял? Ос со следа сбивал, что ли…
Он пристроил между ног мешок, потянул завязки.
– Жрать хочешь? На, держи… И водички немного осталось.
Предложение было скудным: пол головки лука и краюшка хлеба.
– Лук разжуй и укусы натри, – посоветовал Блошка, – а то печёт, небось? Припрёшься домой весь красный да опухший, Маниська любить не будет.
Возражать не было сил.
– Мы сейчас пойдём назад, на ту поляну? – спросил Кешка.
– Чего ради? Нам тут разгуливать некогда. Из-за тебя и так дотемна не поспеем.
– Я там лук оставил, – признался Кешка. – И стрелы… Не помню, как выронил.
– Да хвороба с ними! Охотником тебе всё равно не быть. А лук твой годен только детям малым играться. Но тетиву я снял, – Блошка похлопал себя по поясу. – Добрая тетива. Ладно, хорош рассиживаться.
Морщась от боли, Кешка натянул кроссовки, пристроил мешок на искусанном плече и поковылял вслед за напарником.
Воздух посвежел. Небо окрасилось розовым, облака – лиловым. Блошкин голос сливался с голосами леса в сплошной нестройный хор и лишь изредка взлетал отчётливым соло:
– А вот у меня тоже, слышь-ты, было раз. Лисица к нам повадилась курей таскать, и мы с ребятами пошли её выслеживать…
Кешка и не думал, что охотники так любят трепаться. Блошка травил байки нон-стоп: о встрече с медведем, о стычке с росомахой, о том, как зимой он переждал буран в обнимку с одиноким старым волком.
– …дто почуяли, – долетали до слуха обрывки фраз. – Я за ними версты четыре гнался… хорошо прицелился… наповал… Эй, ты чего, как неживой? Нагоняй!
Рыжий замедлил шаг, поджидая Кешку.
– Дотемна не поспеем, так, может хоть к полуночи, ежли мешкать не станем.
– Да объясни ты, в чём дело-то! – Кешка остановился, скинул с больного плеча мешок. – К чему эта гонка? Ты сам говорил, что на неделю уходил из деревни, в лесу ночевал, и ничего.
– Но не в Краснухину пору! – Рыжий аж подпрыгнул от возмущения. – Дурак ты, что ли? Ужли не знаешь… А и правда, не знаешь, поди?
Кешка энергично помотал головой.
Он ждал рассказа в духе Маниськиных легенд о богах и героях, но Блошка изложил самую суть – как её понимал. Красная Луна восходит раз в два месяца, держится на небе неделю, и именно в это время прилетают ракены. Откуда, злыдень их знает. Говорят, с Той Стороны. С Кешкиной или с какой другой, его, Блошки, не касается. Опасные твари, ростом малость пониже человека, а крылья в два раза шире размаха рук. Любят атаковать слёта, но и по земле неплохо бегают – как люди, на двух ногах. Когти у них – что у взрослого медведя, дыхание помрачает взор и рассудок. А крик – вроде человеческого смеха, только жуткий, на много голосов. Чем полнее Красная Луна, тем выше риск напороться на ракенов. Ну а пока Краснуха только прирастает…
– Авось, пронесёт, – закончил Блошка беспечно, а потом вдруг сделал свирепое лицо: – Вот ежли наших оленей волки сожрали, пока я за тобой по лесу бегал, самого тебя завтра на вертел насадим!