Злые времена. Книга первая - стр. 9
– Что тут? – Леха опустился на колени рядом со мной и уставился на мальчишку.
– Сидит, воет. На спину попробовал уложить – он опять так же уселся и воет. И горячий как печка, потрогай.
– Нечего трогать, ясно все. Поехали. – Леха подхватил Мишку на руки и устремился к выходу.
– Куда поехали-то? Дай хоть оденусь!
– Некогда ждать, я сам увезу – Леха ответил уже стоя на пороге. – Танюш, вещички ему собери, после обеда отвезем.
– Леш, куда повез? А я?! Леш, стой! – Танюха рванулась следом. Я остался один. У ног моих скопилась лужица талой воды – подтереть надо бы…
Дома умылся, оделся, подкинул дров в камин и поставил чайник. Леха вернется, надо завтракать и продолжать запасы пополнять.
Леха вернулся один, когда время близилось к полудню. Я уже успел рассортировать и увязать все закупленное вчера, и вовсю жарил картошку на сале.
– Это ты добре затеял – брат потер руки и уселся к столу в ожидании своей порции.
– Руки помой сначала – я снял сковороду с огня и поставил в центре стола. Пока он умывался, я нарезал сала, выставил на стол горчицу и хлеб. Обедали молча. Брат о чем-то напряженно думал, и я не стал его дергать. В такие моменты это не имеет смысла – все равно не ответит. И только когда мы уселись перед камином с чаем, я не утерпел:
– Что там с Мишкой?
Леха глубоко затянулся, глядя в огонь, потом поднял на меня злые глаза:
– Не знаю. Никто не знает. Но он далеко не первый.
– О как – я ошарашено уставился на брата.
Тот отпил чаю, затянулся в очередной раз и заговорил:
– От так, брат. Эта ерунда началась месяца полтора как. У нас здесь. И нигде больше. Что показательно, только дети. Все примерно одного возраста – от пяти до девяти лет. Уже почти сотня случаев. Симптомы у всех одинаковые: ребенок смотрит в одну точку и воет, температура тела повышена. Все. Никаких больше изменений. Все анализы в норме, все реакции… почти… тоже. Просто ребенок вдруг выключается и становится вот таким.
– Сотня?! – я не верил ушам. – А как об этом еще не знает никто? Ведь это не скроешь. Ребятня ведь гуляет. Играет, в садики и школы ходит. Как их пропажу объяснили?
– Объясняли мы, так что вопросов не возникло.
Ну да, ну да… К этому ведомству с вопросами подходить шибко боязно.
– И чего эти дети? Просто вот так сидят целыми днями и воют? И все?
– И все. Ничего больше.
– А едят как? Пьют? Прочие надобности как?
– Никак, брат. Не едят и не пьют. Вообще. Чего только не пробовали, даже силком кормить и через капельницу. Зафиксировали и глюкозу капать начали – сахар резко в гору пошел, еле откачали. Но они как будто и не нуждаются в еде, понимаешь? Не спят, не пьют, не едят – воют и все.
– А что это вообще? Психика?
– Да откуда мне знать? Спецов нагнали со всей страны, но толку пока немного. Наблюдают лобастые, умы свои морщат.
– Но хоть что-то узнали? – рассказанное братом никак не хотело укладываться у меня в голове. Что это? Вирус? Какое-то оружие на нас испытали? Излучения какие-то? Что? И как с этим бороться?
– Ничего я не знаю, брат. Только в пределах инструкций и слухов.
– И куда ты Мишку увез?
– Нашим отдал, а они его дальше сами куда-то. Не знаю куда. Но где-то всех этих детишек держат, изучают, наблюдают. Рядом где-то.
– А Танюха?
– Ее они с собой забрали. Позвали, она согласилась.
– Даааа….ну ладно, подумать об этом всем еще успеем. А вот снарядиться можем и не успеть – я многозначительно глянул на часы.