Злые духи - стр. 30
Так просто – охоты нет.
И чем дальше, тем больше стало у меня расти чувство ненависти угнетенного раба к господину жестокому.
Сначала он делал вид, что не замечает меня, или, может быть, действительно не замечал, но скоро начал свою жестокую игру.
Начались взгляды и улыбки, от которых я бледнела.
Есть у некоторых мужчин противный взгляд, – взгляд, которым он раздевает женщину.
Он не раздевал меня – о нет! Он раздевался сам.
Я себе в этом тогда отчета не давала, я это поняла после, я чувствовала беспокойство, тревогу, которая постепенно перешла в страсть. В страсть тяжелую, неподвижную, темную – словно запекшаяся кровь.
Я никогда не отличалась живостью, я ленива и медленна, но в его присутствии я делалась почти неподвижной и говорила и действовала словно под гипнозом.
Памятен мне наш первый разговор наедине.
Это было через два месяца после нашего знакомства.
В первых числах мая я всегда уезжала к тетке в деревню – тетка моя год тому назад вышла замуж за полковника Стронича и в этом году в деревню не ехала, – и было решено, что я поеду к знакомым в Финляндию.
Я хотела уехать от него, но у меня не было даже энергии на то, чтобы решиться на этот отъезд.
– Едешь ты куда-нибудь, Варвара? – спросил меня как-то отец.
– Я не знаю…
Он помолчал, побарабанил, по своему обыкновению, пальцами по столу и сказал:
– Поезжай в Павловск – вон Чагин предлагает взять вместе дачу. Близко. Я буду приезжать – в городе душно.
Я машинально сказала: «Хорошо».
Через несколько дней мы с Дорой съездили в Павловск и наняли дачу.
Я велела убирать квартиру на лето.
На другой день, когда отца не было дома, Чагин принес деньги за квартиру. Я была в это время в кабинете у отца – завертывала бронзу в папиросную бумагу.
В кабинете было прохладно. Мебель в чехлах, окна замазаны.
Я села писать расписку. Я едва могла писать: такое беспокойство и страх овладели мною.
Когда я окончила писать, я встала и протянула ему листок.
Он взял его, прочел и, аккуратно спрятав его в бумажник, вдруг посмотрел на меня и, улыбаясь, спросил:
– Вы очень влюблены в меня, Варвара Анисимовна?
Я совершенно машинально ответила:
– Да, очень.
Он, видимо, удивился, что я так прямо ответила, и в первый и последний раз я увидела его лицо таким простым и таким похожим на лицо Доры.
Но это продолжалось одну минуту, – сейчас же глаза его прищурились, губы улыбнулись его обычной усмешкой, и он, медленно надевая перчатки, спросил:
– Ну а если бы я попросил вас сделать для меня что-нибудь особенное… ну… – Он обвел глазами комнату. – Ну вот открыть мне этот железный шкаф вашего батюшки и отдать мне находящиеся там деньги, вы сделали ли бы это?
– Не знаю, – отвечала я.
Голова моя как-то странно кружилась, я не могла отвести от него взгляда.
В этой слегка закинутой голове, в полузакрытых глазах и странно улыбающемся рте было что-то, что заставило меня сделать шаг к нему.
– Нет, нет, сначала… шкаф, – сказал он.
Я быстро подошла к шкафу, открыла его и взяла первую попавшуюся под руку пачку денег.
В ушах у меня шумело, ноги подкашивались, я торопилась исполнить его желание, чтобы…
Что бы было потом, об этом я не думала, но должно было наступить что-то такое, для чего стоило сделать все, что он прикажет.
И когда, держа деньги в руке, я подошла к нему, он взял меня за затылок и поцеловал в губы. Я вдруг поняла, что именно для этого поцелуя я и повиновалась ему.