Злые чары Синей луны - стр. 59
Половину одной из стен занимал книжный шкаф, забитый в основном дешевыми «страшками». Юноша вытащил парочку наугад и увидел знакомые аляповатые обложки с наполовину выпадающими из блузок растрепанными девицами цыганского вида на фоне нависающего над ними каменного дома с единственным освещенным окном. Бывали времена, когда у квестора возникало сильное ощущение, что изобретатель печатного станка за многое должен ответить. Когда Чанс учился в школе на севере, чтение не было таким обыденным делом. Он сунул книжки на место, и Хок краем глаза уловил движение.
– Знаю, – согласился он, ничуть не смутившись. – Но они дешевые и веселые, а когда ни свет ни заря приползаешь домой после двойной смены, нужно что-нибудь не слишком заумное, чтобы расслабиться. Мне нравятся стремные штучки, Изабель по большей части предпочитает романтический элемент.
– У нас есть и другие книги, – обиженно заметила Фишер, но в не суматохе смогла припомнить ни одного названия.
Чанс продолжил обход длинной комнаты, осторожно переступая через пустые винные бутылки и отвергнутые за непарностью носки. На широкой деревянной доске стояла большая головоломка – она была почти собрана. Картина представляла собой лесную сцену с высокими деревьями и распускающейся зеленой листвой. Комментарии показались квестору излишними. Каждый по-своему справляется с тоской по дому.
– Мы бы давно ее закончили, – поделилась Фишер, пытаясь запихнуть в рюкзак что-то большое, шерстяное и неподатливое. – Но у Хока только бортики хорошо получаются. И он потерял несколько последних кусочков.
– Я их не терял! – запальчиво возразил тот. – По-моему, они отсутствовали в коробке с самого начала. И я не только рамочки умею. В основном мне просто не хватает времени.
– Ты все еще дуешься, что мы не купили тот горный пейзаж, который ты хотел.
– Я его не хотел, – произнес Хок тем бесконечно терпеливым тоном, который так бесит женщин. – Я просто сказал, что там больше оттенков и его, должно быть, труднее собрать.
Хок и Фишер вышли на середину комнаты и молча огляделись. Они нагрузились огромными заплечными мешками, лопающимися от «предметов первой необходимости». Куколка из раффии выглядывала из Хокова мешка, словно бдительный часовой. Чаппи подошел и уселся у ног Чанса, радостно что-то жуя. Аллен предпочел не выяснять, что именно.
– Нам и вправду пора, – сказал Хок.
– Да, – согласилась Фишер.
Ни один из них не двинулся с места.
– Немного за десять-то лет. Но я всегда знал, что мы здесь проездом.
– Милый, нам все равно много не взять. Это замедлит передвижение.
– Знаю. Но я буду скучать по этому месту. Трудно представить, что стоит закрыть за собой дверь – и мы его больше не увидим.
– Вот и хорошо. Все равно мы тут мхом зарастали.
– Не хочется уезжать, – признался Хок. – Здесь было уютно. Безопасно. Никто здесь не заставлял меня изображать легендарного героя.
– Мы не обязаны идти... – медленно начала Фишер.
– Обязаны, – отрезал Хок. – Каникулы закончились.
Они тщательно заперли за собой квартиру, ибо в противном случае их отъезд привлек бы к себе лишнее внимание, и навьючили поклажу на коней, реквизированных Хоком в ближайшем стойле. Капитан отправил Чанса с Чаппи туда, где те остановились, чтобы забрать их лошадь и вещи, пока они с женой зайдут попрощаться в Штаб-квартиру Стражи. Супруги двинулись в путь. Сколько раз ходили они по этим улицам! Теперь, прощаясь, они как будто смотрели на все другими глазами. После стольких лет бесчисленное множество пороков Хейвена примелькалось, а звуки и пейзажи сделались привычными и потому незаметными. Для Хока и Фишер настало время последнего крестового похода на Хейвен, последней попытки восстановить справедливость, воздать достойным и покарать виновных. И плевать, что скажет на это закон.