Злой город - стр. 15
Тэхэ кивнул:
– Да, Непобедимый. Я уже взял с иноверцев первую кровь.
Субэдэ усмехнулся:
– Судя по размеру ушей, это были не особо великие воины, – сказал он.
На этот раз в его голосе Тэхэ послышалась издевка.
И на этот раз ярость было скрыть гораздо труднее. Потомок Чингис-хана возвысил голос.
– Непобедимый, это были иноверцы!
Ухмылка Субэдэ стала шире. Он уже открыто смеялся в лицо чингизиду.
– Конечно, доблестный сотник, – сказал Субэдэ, продолжая беззвучно смеяться. – Я уверен, что эта победа досталась тебе нелегко. Ты, конечно, покрыл себя неувядаемой славой, и теперь певцы-улигерчи непременно сложат песни о твоем подвиге.
Глаза сотника налились кровью. Это была уже не просто издевка. Это было оскорбление.
Но воин ханской крови тем и отличается от простого нукера, что умеет не только давать волю своей ярости, но и обуздывать ее. С каким наслаждением Тэхэ сейчас вырвал бы саблю из ножен и с быстротой молнии опустил ее на плечо Субэдэ, отработанным до совершенства ударом развалив тело от ключицы до самой золотой пайцзы с письменами Потрясателя Вселенной!
Но ценой невероятных усилий Тэхэ склонил голову, вновь пряча глаза от взгляда прославленного полководца.
– Я все сказал, Субэдэ-богатур, – ровно произнес он.
Субэдэ, презрительно скривившись, небрежно махнул рукой.
– Иди.
Сотник, пятясь, вышел из шатра и рывком запахнул полог. Напоровшись на его бешеный взгляд, отшатнулся молодой телохранитель-кебтеул.
Субэдэ быстрым шагом подошел к своему коню, вырвал поводья из руки Шонхора и, птицей влетев в седло, поднял коня на дыбы. Сейчас для того, чтобы успокоиться, ему требовалась бешеная скачка, свист ветра в ушах, ночь, летящая навстречу всаднику… либо большая чаша архи. А лучше две.
Шонхор видел, что хозяин не в духе, но любопытство пересилило.
– Почтенный Тэхэ! Что сказал Непобедимый?
При другом обращении, возможно, под настроение схлопотал бы молодой нукер плетью по шее. Но «почтенный»…
– Ничего! – рявкнул Тэхэ. – Не понимаю, во имя каких степных мангусов я должен выслушивать от него оскорбления? Я, потомок Чингис-хана, глотаю такое от простолюдина, чей отец пришел в Орду из далекого лесного племени и всю жизнь был простым табунщиком!
Шонхор вновь осмелился подать голос:
– Субэдэ-богатур оскорбил вас?
– Нет! Но дал понять, что, убивая сук и щенков урусов, я покрываю себя позором!
Тэхэ ударил коня пятками в ребра и вскачь понесся к куреню-стоянке своей сотни, подальше от проклятого черного шатра и его одноглазого хозяина.
Пожилой нукер, несмотря на возраст, взлетел на коня с той же сноровкой, что и его молодой господин. Шонхор вскочил в седло следом за ним.
Но, в отличие от хозяина, его нукерам некуда было спешить – в стане Орды сотнику ничего не угрожало. Теперь гнев оскорбленного чингизида будет сыпаться на головы его жен и рабов, которые будут прислуживать ему в его юрте.
Два коня без каких-либо приказаний со стороны хозяев медленно пошли по направлению к полыхавшим в ночи кострам, безошибочно выбирая дорогу. Нукеры могли расслабиться – умные животные сами вывезут хозяев к кострам их куреня.
– Субэдэ-богатур странный человек, – негромко произнес пожилой нукер. – Но он великий воин!
Шонхор даже не успел удивиться, с чего бы это неразговорчивый ветеран вдруг решил почесать языком ближе к ночи о том, что и так знает каждая собака в Орде, как тот продолжил: