Зловещие предсказания - стр. 20
А потом быстро зажала рот ладонью, потому что в театре ни в коем случае нельзя произносить слово «Макбет».
Нужно было сказать: «шотландская пьеса». На того, кто назовёт это имя, посыплются несчастья.
И вдруг всё стихло.
«Дух?» – позвала я.
Ничего. Ни Шекспира, ни зябкого ветерка.
Я открыла глаза. Оливер с ужасом смотрел на меня.
– Боже мой, – заметила я. – Актёры так любят… показуху.
Оливер секунду молчал.
– Я… я…
– Что? – с подозрением спросила я. – Ты что-нибудь слышал?
Он нахмурился.
– Не знаю. Может быть, и слышал. Но, Вайолет, у тебя… шевелились волосы.
– Так, значит, всё происходило на самом деле? – спросила я. – И мне так показалось.
Вот уж сюрприз так сюрприз. Обычные люди редко замечают призраков.
– Наверное, сквозняком откуда-то потянуло.
– Гм, – Оливер дрожал. – Что сказал этот дух? Говоришь, читал М…
– Молчи, молчи! – быстро крикнула я. – Я вспомнила, что это слово проклято, его нельзя произносить в театре!
– Ох, только этого не хватало, – встревоженно ответил Оливер.
Он не особо верил в приметы, но постоянно был чем-нибудь встревожен.
– Можно было бы притвориться, что это чепуха, – призналась я, – но уж больно он рассвирепел, когда я спросила про леди Афину. Она, похоже, не пользуется популярностью среди призраков.
Оливер вздохнул и потёр шрам.
– А что, всё может быть. Нам пора возвращаться, не то…
– Знаю, знаю, обойдёмся без нотаций. Уходим.
К моему разочарованию, с Анастосами мы так и не встретились. Арчи проводил нас к парадному входу. Выйдя из ярко освещённого театра, я немало удивилась, обнаружив, что уже наступила тёмная ночь.
– До скорой встречи! – энергично махал вслед Арчи.
– Будем надеяться, – ответила я с хитрой усмешкой, убегая в темноту.
– Пока, Арч, – попрощался Оливер и двинулся за мной.
Тайну ещё предстояло разгадать, и Греческий театр играл в ней немалую роль. А леди Афина… сбудется ли её недавнее предсказание? Это ещё предстояло выяснить.
Я надела перчатки и в предвкушении потёрла руки.
Мы со всех ног неслись по тёмным улицам. Оливер напоминал мне остерегаться пьяных и карманников. Я шарахалась каждый раз, когда кто-нибудь выходил из переулка или из трактиров, остро ощущая, что рядом нет Скелета. Обычно одно его присутствие придавало мне уверенности, когда бы мы ни «пускались в разгул», как с упрёком называла подобные выходки мама.
Я взглянула на Оливера, согревавшего дыханием застывшие в студёной ночи руки, и была очень благодарна, что не одинока.
– Что скажешь? – спросила я на тихой улочке, купавшейся в оранжевом свете газовых ламп. – Про леди Афину?
Он пожал плечами.
– Наверное, мошенница. Небось и духи сыты по горло враньём, что она с ними беседует. Но только это не объясняет, как она что-то предсказывает и всё сбывается.
– Да-а, правда, – заметила я. – А ведь многие ей верят. Слышал, что сказали мистер и миссис Кэмпбелл? Вознесли до небес!
Оливер грустно покачал головой.
– И неудивительно, что тратят на неё немалые деньги. Вот уж влипли.
Мы свернули за угол на нашу улочку, и я сразу поняла: что-то не так.
Перед парадной дверью, виляя хвостом и держа что-то в зубах, сидел Скелет. Я ускорила шаг.
О-хо-хо! Моя записка. У меня ёкнуло сердце.
– Гм… – хмыкнул Оливер. – Это не…
Я не ответила. Скелет, похоже, достал записку из ошейника и взял в зубы.