Злодей и фанатка - стр. 13
Кошмарик картинно закатил глаза.
– Ты написал мне адрес на салфетке! – заявил он, скрестив руки на груди. – В «Седьмом небе»! Помнишь? Мы отмечали повышение Шимми до помощника младшего заместителя.
Громила замер, пытаясь восстановить в памяти события того дня, видимо.
– Салфетка? – пробормотал он, хмурясь. – Кажется, что-то такое…
– Мы пили виски. А потом ты отрывался на караоке. Затем стриптиз…
Громила побледнел.
– О, чёрт… – простонал он, хватаясь за голову. – Кажется, я перепутал салфетки. На одной был адрес дочери Палермо, а на другой – телефончик той рыженькой стриптизёрши…
Он посмотрел на меня с таким ужасом, словно я была привидением, и пролепетал:
– Так ты… не дочь Палермо?
Я покачала головой, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
– Нет. У меня вообще родителей нет. И, честно говоря, я понятия не имею, кто это такая. Но, знаете, мне хочется домой. Вы не против отвезти меня туда, откуда Кошмарик меня приволок?
Громила удивлённо переглянулся с Кошмариком, а тот закатил глаза, бросив: «Долго объяснять».
И вот что получается. Меня похитили из-за телефона стриптизёрши, написанного на салфетке.
Даже не знаю, плакать мне или смеяться.
УГРЮМЫЙ КОШМАРИК
Тишина длилась, как мне показалось, чересчур долго. Я уже устала стоять на этих осколках с онемевшими к херам собачьим руками, запястья которых ещё жутко натирала верёвка.
Громила смотрел на Кошмарика, Кошмарик смотрел на Громилу. Они говорили на языке взглядов, который я не понимала.
– Ты серьёзно? – спросил Кошмарик таким тоном, как будто ему предложили зачерпнуть ложкой воду из канализации, с дерьмом, мочой и другими отходами, и взять это в рот. – Хочешь, чтобы я…
– У тебя нет другого варианта, – ответил уже успокоившийся Громила. – Уладь ситуацию. Босс будет не в восторге. Ты знаешь, как мы работаем. Любой свидетель – мёртвый свидетель. Придётся. Обещаю, это в последний раз.
– Но она не знает ничего обо мне. И о нас в целом.
Громила взглянул на меня, задумавшись о чём-то.
– Всё равно, – бросил он сухо своему собеседнику. – Она видела тебя. Этого достаточно.
– Но моего лица не видела, – возразил Кошмарик.
– Да, его лица не видела, – начала я кивать головой, как китайский болванчик. – Он ни в какую не хотел снимать свою маску и…
– Закрой рот, шлюха, я не с тобой разговариваю, – вякнул Громила.
Я цокнула. Какой грубиян… Разве можно называть шлюхой девственницу? Это же несопоставимые вещи. Логика послала его нахуй и съебалась в закат.
Кошмарик устало вздохнул. Громила положил руку ему на плечо и произнёс:
– Делай, что должен. А после тащи свою задницу на Парк-авеню, за настоящей Новой Палермо.
Лысик прошёл к своей тачке, сел в неё и сорвался с места так, будто за ним объявили охоту.
Я пошевелила затёкшими руками, чтобы хоть немного расшевелилась кровь, а потом постаралась встать на менее опасное место, где осколков было поменьше. Я рискую заработать этой ночью опасную инфекцию, если продолжу в том же духе.
– Кошмарик, пожалуйста, можно мне обувь какую-нибудь подогнать? – спросила я игривым тоном. – Согласна на любую. При таких-то обстоятельствах.
Кошмарик долго стоял на месте неподвижно. Глядя на огни Нью-Йорка вдали. И игнорируя меня. Опять.
Я устало вздохнула.
– Э-эй, ну пожалуйста. Я уже ног не чувствую!
И тогда он наконец повернулся ко мне. Чёрная маска по-прежнему придавала ему притягательной загадочности. Наверное, это не возымело бы подобного эффекта, если бы Кошмарик был сгорбившимся и худощавым или наоборот полным. Он был хорошей комплектации, от того и казался симпатичным даже в маске, со скрытым лицом.