Злодей ее романа - стр. 40
- Холодно и больно, - эхом откликнулась Марьямь. – Как же холодно! Ты знаешь, я была любима. Это тоже больно. Больно от счастья, отвоеванного у времени, холодно от осознания, что это кончится сегодня, завтра… Больно, когда любимый умирает от твоей руки. Больно, когда понимаешь, что ты жива. Вопреки всем законам Всевышнего жива. Больно, когда ты, еврейка, всю жизнь молившаяся своему Богу, вдруг просыпаешься русалкой, а потом тебе говорят – это из-за любви. Какая любовь, Кость? Это всё земля Русская. Здесь не любовь. Здесь страсть, жажда, боль, жалость, милосердие, прощение, ненависть... Нет в России любви, нет!
- Любовь долготерпит, милосердствует, всему надеется, всему верит, любовь не перестает… - процитировал по памяти Кощей. – Эй, ты чего? Русалки не плачут!
- Не надо, Кость, - всхлипнула девушка. – Слова священных книг жгут мне уста. И тебе должны. Ты же нечисть!
- Ничего не жгут, - сердито ответил Кощей. – Ты сама себе придумала. Ну-ка повторяй за мной: вначале сотворил Бог небо и землю…
- Земля была безвидна и пуста…- пробормотала Марьямь.
- Не думай, что Бог нас забыл, Марьямь, - тихо сказал Кощей. – Меня-то уж точно не забыл. Я наказан, страшно наказан за свои преступления, и жить мне с ними до скончания веков. Оттого и память у меня почти абсолютная, чтобы помнил обо всех злодеяниях. А ты за что наказана? Чистая душа…
- Я предала трижды, - грустно ответила Марьямь. - Предала еврейский народ, уйдя из дома на русскую войну, предала русский народ, полюбив немца, и предала любимого, убив его.
- За любовь не судят, девочка. Любовь свята. Почему ты говоришь о наказании? Ты хранительница земель русских теперь. Ты так же служишь своему Богу, только в другой ипостаси.
- Если любовь свята, то почему она причиняет боль?
- Всё, что свято, причиняет боль, Марьямь. От чистого света болят глаза, рожает женщина в мучениях, огонь жжется, снег обжигает холодом, покаяние выворачивает наизнанку…
- Ты ведь злодей, Кость? – спросила Марьямь. – Убийца, черный колдун, некромант…
- Вор, грабитель, садист, - радостно подхватил Кощей. – Да, я такой. Просто совершенный человек.
- А какое самое страшное твое преступление? Есть такое? – поинтересовалась русалка. – Если не секрет конечно. Или все они для тебя ничто?
- Есть такое, - тихо сказал Кощей, потерев воспаленные глаза. – Я брата своего убил. Он был лучше меня, чище, добрее… Я позавидовал что ли… сам не знаю. Помутнение какое-то нашло… Всё, Марьямь. Исповедь окончена. Пойду я пожру чего-нибудь. Устал.
Русалка задумчиво смотрела вслед уходящему мужчине.
- Все мы убийцы, Костя, - прошептала она. – Колдуны, воры и грабители. Но не все спасаем людей и нелюдей. Не все дарим жизнь. Не все отпускаем любимых и желаем им счастья. И уж точно не все каемся и признаем свои ошибки. Фиговый из тебя злодей, Константин Адамович.
Закрыв глаза, подняла лицо к небу:
- Господи, пусть он будет счастлив.
Удивленно потрогала губы, улыбнулась тихо и нырнула в реку.
16. 15
Сашке казалось, что на нее все смотрят. Впрочем, вряд ли казалось. После происшествия на плацу, которое видели многие, а не обсуждал только глухонемой, коих на базе не было, народ гудел. Кощей, каким бы засранцем себя не зарекомендовал, никогда не был замечен в любовных интригах. Конечно, все предполагали, что у него были женщины, но свечку никто не держал. А тут даже свечка не нужна – среди бела дня, посреди двора! Какая пикантность! Одна радость, что Васька уехал куда-то, а то бы мозг чайной ложечкой выел. Был, конечно, Игнат. Но куда ему до Васьки! На его робкие претензии Сашка «сделала» лисью лапу, дескать, это не я, это все лисица безумствует – попробуй удержи. А еще… А еще она хотела сказать, что не ей Кощею отказывать, но тут же была безжалостно высмеяна. Отказывать? Игнат ей напомнил, сколько времени Сашка на хозяина заглядывается и обвинил ее в том, что она сама на него вешается, а бедный галантный Кощей отказать не может. Проницательный, гад. Разругались. Послала его… со своей личной жизнью разбираться. Игнат почему-то заржал и сказал, чтобы она побыстрей своего хахаля в постель затащила, а то у Кощея недотрах на лицо. И у Сашки.