Зло, которое творят люди - стр. 25
Перед отъездом он прихватил большую отвертку с деревянной рукояткой и сунул ее в задний карман джинсов.
Он поехал в Милан, в район Маджолина, где припарковался, а затем добрался до здания в десяти минутах ходьбы, на входной двери которого была установлена камера наблюдения. В семь часов утра, в рассветных сумерках, на улице встречались только мусоровозы и редкие любители ранней пробежки. Он обмотал пальцы скотчем, отключил отверткой электрическое соединение камеры, затем открыл дверь кусочком проволоки и пешком поднялся на третий этаж. За закрытыми дверями начинался шум пробуждающейся жизни: плач детей, телевизоры стариков, которые просыпались рано, чтобы ничего не делать; однако в интересующей его квартире было тихо. Он отпер замок проволокой, снял цепочку и, разувшись, чтобы не шуметь, вошел в полутемное помещение. Затем проверил комнаты: в первой – спящая женщина, во второй, через коридор, – старик на кровати с откидным изголовьем.
Мужчина спал, его живот под одеялом был раздут от асцита, конечности походили на четыре палки. В комнате, провонявшей лекарствами и алкогольными парами, слышалось только его сиплое дыхание; рассветное солнце, проникающее сквозь жалюзи, отбрасывало его тень на стену с маленьким алтарем падре Пио[12].
Джерри задумался, брызнет ли из старика жидкость, если проколоть ему живот, но проверять не стал. Вместо этого он сунул в рот старику свой носок и крепко удерживал его, пока тот просыпался.
– Если издашь хоть звук, я выколю тебе глаза, – прошептал он, пригрозив ему отверткой. – Потом скормлю их твоим внукам и сделаю то же самое с ними. Я знаю, где они живут и в какую школу ходят. Кивни, если понял.
Старик, обливаясь кислым потом, кивнул, и Джерри отпустил его.
– Что тебе нужно? – хрипло спросил лежащий.
– Поговорить о твоих грехах. Помнишь Окуня?
– Не знаю… да. Сколько времени…
– Много. Ты думал, что тебе все сошло с рук, не так ли?
– Не понимаю, о чем…
Джерри ткнул отверткой ему в ноздрю:
– Хочешь третью дырку в носу? Я знаю, что ты и твои друзья провернули много лет назад, так что не отпирайся. Мне нужны имена.
Джерри узнал все, что ему требовалось. В половине седьмого утра улица внизу начала оживать, откуда-то доносился аромат кофе: время в его распоряжении подходило к концу.
Он оглядел комнату.
– Ты плохо ходишь, тебе будет трудно дойти до окна, – произнес он.
– У меня рак печени… Он сожрал меня…
Но Джерри его больше не слушал, сосредоточенно роясь в лекарствах на тумбочке.
– Никакого снотворного?
– Нет. Но я тебе все рассказал… Чего еще ты хочешь?
– Вставай.
При помощи Джерри старик повиновался, ища глазами путь к спасению и силясь втиснуть распухшие ноги в тапки.
– Тсс, – велел Джерри. – Не станем будить даму, ладно?
Старик кивнул, из его глаз и носа потекло. Джерри подвел его к двери квартиры и, подхватив свои ботинки, вывел на лестничную площадку.
Мужчина попытался позвать на помощь, но Джерри вовремя зажал ему рот, оцарапав его губы скотчем.
– Лестница – это великая классика, – прошептал он и толкнул его.
Старик упал спиной на ступеньки, ударившись о площадку со шлепком мусорного мешка. На втором этаже открылась дверь, и громкий голос, перекрывающий звук телевизора, поинтересовался, не ушибся ли кто.
– Судья Нитти? – спросил старческий голос.