Зимняя вода - стр. 10
– Ну и от ветра, конечно. Может быть, влияют и частички в воде. Но в основном небо.
– Я, собственно, никогда и не замечал, что вода как-то меняется. Пока не увидел твои фотографии, – сказал Бекке.
Они были знакомы всего несколько месяцев. Она ехала на акупунктуру лечить травмированный на теннисе локоть, заплутала и тут увидела его в саду – саду, заваленном, как ей показалось, всяким металлоломом. Он жег в бочке ветки и листья, а она высунулась из машины и спросила, не знает ли он, где находится улица Смарагдвэген.
– Это совсем другая часть острова, – сказал он, снимая перчатки. Она видела, как изо рта у него вырывается пар, смешиваясь с дымом из бочки.
– Вот черт, – вырвалось у нее. – Значит, я уже не успею.
Тогда он пригласил ее на чашечку кофе в свое ателье, оборудованное в старом фургоне, где повсюду лежали эскизы и модели, а также стояли два потертых кресла, в которых они и устроились.
Оказалось, что Бенгт-Оке, или Бекке, работает скульптором, а ржавые металлические конструкции в его саду – материал для нового проекта, скульптуры, которую должны были установить на площади в одном небольшом шведском городке.
Потом она позвала его к себе с ответным визитом, и они начали встречаться регулярно. Она даже мельком познакомилась с его сыном Йокке, длинноволосым зоозащитником, который был плодом мимолетной связи, случившейся двадцать лет назад, и теперь жил в коллективе единомышленников за городом, недалеко от Гетеборга. Бекке обычно говорил о сыне и его образе жизни с легкой иронией, но Майя сразу поняла, что в последнее время он сблизился с сыном, хотя пока тот был маленьким, он не принимал в жизни мальчика большого участия. Теперь у них, кроме друг друга, никого не осталось. Мать Йокке, которая вырастила сына одна, умерла от рака несколько лет назад, а Бекке так и не женился – может быть, конечно, у него и были с кем-нибудь серьезные отношения, но Майе он о них никогда не рассказывал. Они вообще редко говорили о прошлом, впрочем, и о будущем тоже, Майе так было комфортнее.
Однако роман с Бекке развивался совсем не так, как это обычно бывало у Майи. Она в принципе была не готова к отношениям, к тому же ее тревожил тот факт, что он по-настоящему что-то делал с ней, затрагивал самые сокровенные струны, подбирался к ее душевным ранам.
Майя привыкла к несерьезным связям, часто встречалась с несколькими мужчинами одновременно. Она бы не назвала это страхом, скорее чувством защищенности, нежеланием сблизиться всерьез. А детей она никогда не хотела.
Просто для нее большее значение имели другие вещи: ее искусство, работа, которая требовала энергии и самоотдачи.
Когда она приняла решение на время переехать на Уруст, ей и в голову не приходило, что она столкнется с необходимостью решать, что она думает по поводу настоящей любви. И среди всех пробуждающихся теперь чувств присутствовала и некая досада на то, что все складывается именно так. Однако у нее не было никаких оснований полагать, что это надолго. Прошлой весной Майя ощутила непреодолимое желание провести предстоящие теплые месяцы у моря. Через знакомых она узнала об одной женщине, жившей в экопоселении на острове Уруст и мечтавшей на время сменить обстановку, и вот, в начале мая, они взяли и поменялись жильем – Майя предоставила Агнете свой огромный коттедж в Дальсланде, а сама переехала в малюсенький домик на Урусте.