Зимняя роза - стр. 57
Индия так увлеклась перспективами, что не заметила, как Элла, перестав есть, достала из сумки книжечку и подвинула ей. То была книга, написанная Флоренс Найтингейл: «Вводные заметки об устройстве родильных домов».
– Эту книгу я знаю наизусть! – воскликнула Индия, ее глаза вспыхнули. – Я особенно поддерживаю утверждение мисс Найтингейл, что на каждую пациентку родильного дома должно приходиться две тысячи триста кубических футов пространства плюс одно окно.
– Когда мне не спится, я лежу и мечтаю: вот бы стать сестрой-распорядительницей в таком родильном доме. Чистом, современном, с новой системой водопровода и канализации, – призналась Элла.
– Добавим к этому качественную санитарию, надлежащую вентиляцию и стерилизацию постельного белья, – подхватила Индия.
– А также полноценное питание и свежее молоко.
– И достаточный штат патронажных сестер. Хорошо подготовленных, чтобы все матери и дети, выписанные из родильного дома, находились под постоянным наблюдением.
– В больнице должно быть отделение женских болезней. И такое же детское.
– Современная операционная, где соблюдаются требования Листера относительно антисептики.
– Операционная, черт побери! – вздохнула Элла, приваливаясь к спинке стула. – Честолюбивые у вас замыслы.
– Возможно, – согласилась Индия. – Может, с операционной придется подождать. Начинать все равно придется с небольшой больницы.
– Даже небольшая больница стоит кучу денег, – заметила Элла. – Они у вас есть?
– Да. Я организовала фонд.
– И сколько же в нем? – деловито спросила Элла.
– Пятьдесят фунтов. Премиальные, которые я получила на выпускной церемонии.
– И только? – разочарованно протянула Элла. – С такими деньгами даже фруктовый лоток не откроешь.
– Я собираюсь регулярно делать отчисления от своего жалованья.
– Вы пока еще ничего не заработали!
– Заработаю. Элла, я хочу это осуществить. Я намерена попробовать.
Элла закатила глаза, но ответить ей помешало появление матери. Та подлетела к столу с двумя порциями яичницы, подрумяненного картофеля и печеными яблоками. Шумно поставив все это на стол, она порывисто обняла дочь и поцеловала в лоб.
Столь эмоциональное поведение было бы простительно, если бы мать и дочь встретились после десятилетней разлуки. Но Индия чувствовала, что миссис Московиц устраивает Элле такую встречу каждый день. Индия стыдливо отвернулась. Она не помнила, чтобы мать или отец когда-нибудь целовали ее так. Правда, в раннем детстве ей позволялось целовать мать в щеку, но только если она пообещает не помять материнское платье.
Миссис Московиц присела к столу. Элла познакомила ее с Индией. Мать взглянула на Индию, затем на дочь и спросила:
– А что у вас обеих такие вытянутые физиономии?
Элла рассказала, что у них с Индией нашлась общая мечта – открыть больницу. Но пока дальше мечтаний они не двинулись.
Мать цокнула языком:
– Чем хандрить, возьмитесь за дело. Начните с малого. Как известно, Бог помогает тем…
– Ох, мамэлэ![7]
– …кто сам себе помогает, – закончила она, погрозив дочери пальцем. – И без «ох, мамэлэ», Элла. Ты же знаешь, что я права. Эй, мистер Московиц! – крикнула она, махнув мужу. – Ты в подвал собрался? Дорогуша, принеси мне яиц.
Ее муж, поглощенный беседой, сидел у самовара и не собирался ни в какой подвал, а потому посмотрел в ее сторону и удивленно заморгал.