Зимняя Фея и Писатель - стр. 2
— Где ты был?! Твой завтрак...
Со стуком плюхается на стол тарелка каши, следом жалобно звякает ложка.
Ах, госпожа Зимняя Фея, как же вы меня подставили со своими булочками. Сейчас мне Муза таких булочек покажет...
— Спасибо, я не голоден.
— Как?! Ты уже поел?
— Да, то есть нет… я поздно ужинал.
— Мы ужинали вместе, если помнишь. А потом легли спать...
И кто бы мог подумать, что семейная жизнь с Музой наложит столько запретов на мои свободы…
2. Глава вторая. В которой Писатель приглашает читателей в гости
Может быть, вы и обходитесь без моих пояснений, но я без вашей компании никак не могу. И мне нравится быть не только создателем, но и участником этой истории.
А пойдемте ко мне в гости! Я вас с Музой познакомлю. Пока Великий Маг в моей новой истории коротает время в психушке, мы успеем побывать в доме на берегу.
Поселился я тут давно. Километров пятьдесят от Питера, место живописное, земля дорогая, мне в наследство досталась. Родовое гнездо. В городе тоже пристанище есть, на Фонтанке у Чернышева моста, но на берегу привольнее. До того как заманил к себе на жительство Музу — было одиноко, теперь дом полон постояльцев, как и моя голова.
Проходите, располагайтесь, тут у меня гостиная, там спальня, на втором этаже — кабинет. И много-много комнат для гостей. Муза, конечно, на кухне, булочки печет с изюмом.
— Дорогая, познакомься, это...
Кажется, не вовремя мы зашли: в одной руке у Музы скалка, припорошенная мукой, а в другой книга. Вчера из издательства тираж привез.
— Это что?! — Красивые брови Музы сурово сдвигаются. Она сует мне книгу. Прекрасно напечатанную, кстати, в твердом переплете.
— Это мой новый роман. Дорогая, у нас...
Муза не обращает внимания на мои взгляды и жесты, уж если решила высказать все, что надумала, — не остановится.
— Ты понимаешь, что втянул в историю ни в чем не виноватого человека, испортил ему карьеру, запихал в сумасшедший дом?! Достоевский выискался! А это кто с тобой? — переводит она взгляд мне за спину.
— Читатели, я же и пытаюсь тебе сказать. Дорогая, к нам пришли...
— Раз пришли, пусть остаются, но ты мне все объяснишь! Прямо сейчас. — И точно как на средневековых гравюрах она выставляет вперед пальчик, забеленный мукой.
— Но, может быть, мы... — Я показываю глазами на дверь в кладовку, там можно уединиться и поговорить без свидетелей.
— Нет, — лучезарно улыбается она, — никаких секретов от твоих читателей. Они, в отличие от тебя, люди здравомыслящие, поймут меня правильно. Присаживайтесь, будьте, как дома, — энергичным жестом приглашает Муза. И скалка в её нежной руке напоминает мне маршальский жезл. Вот если бы надеть на Музу шлем, она вполне сошла бы за валькирию. Надо будет обсудить это вечером...
Образ Музы-Валькирии так отчетливо вырисовывается в моем воображении, что я на какое-то время теряю нить разговора. Когда же возвращаюсь к реальности… Хорошо бы понять, к которой именно — здесь их уже по меньшей мере три нарисовалось… или больше… Не важно, разберемся! Да, когда возвращаюсь к реальности, то нахожу себя посреди кухни в гордом одиночестве. А все общество вместе с вкуснейшими сдобными булочками переместилось в гостиную, оттуда слышен говор, смех, звон посуды и даже музыка. Кто-то из читателей добрался до рояля.
Муза во главе стола обворожительна. Разливает чай, шутит, предлагает угощение — она умеет быть такой душенькой. Общительная, элегантная — истинная жительница Олимпа. Это жилой комплекс такой элитный, если вы вдруг не знаете, на правом берегу Невы. Петербургские небоскребы. Я отвлекся, простите. Муза искореняет этот мой недостаток, но пока безуспешно. Стол забит начатыми романами, комнаты для гостей под завязку заселены героями, а я все продолжаю создавать миры. Но разве Муза не понимает, что сама виновата в этом? Я слушаю ее, как Шахрияр Шахерезаду, и не могу оставлять истории незапечатленными. А в сутках всего двадцать четыре часа...