Зимняя дорога. Генерал А. Н. Пепеляев и анархист И. Я. Строд в Якутии. 1922–1923 - стр. 18
Толстоухов набрал в Нелькане пушнины, после чего отбыл с ней во Владивосток, пообещав привести на подмогу казаков. Пушнину он собирался продать, а на вырученные деньги снарядить экспедиционный отряд, но, надо полагать, нашел деньгам другое применение. Больше о нем ничего не было слышно, и советские агитаторы потом напоминали повстанцам эту историю – в том смысле, что офицеры обманут якутов, как Толстоухов обманул их самих.
После его отъезда командование перешло к самому младшему по чину из пришедших с ним офицеров – корнету Василию Алексеевичу Коробейникову. Красные пренебрежительно именовали его Васькой, однако этот молодой человек с опереточным званием вскоре возглавил повстанческую армию, в лучшие времена насчитывавшую несколько тысяч бойцов.
Он был на год старше Строда и на два года младше Пепеляева. Родился в Сарапуле, окончил ветеринарную школу и, видимо, как человек, знающий толк в лошадях, в 1914 году был направлен в кавалерию. Позднее окончил офицерские курсы, служил у Колчака, попал в плен к красным и после тюрьмы оказался в Якутске. Его последняя должность перед побегом – гарнизонный ветеринар.
Принято считать, будто Коробейников, как Строд, был награжден Георгиевскими крестами всех четырех степеней и тоже стал офицером благодаря своей храбрости, однако, в отличие от Строда, нет никаких документальных свидетельств, что он имел даже одного солдатского Георгия[13]. Скорее всего, это сознательно сотворенный миф, выгодный обеим сторонам. “Полный бант” поднимал авторитет командующего в глазах повстанцев, да и для красных не так унизительны были поражения, нанесенные им полным георгиевским кавалером, а его разгром – почетнее, чем победа над ветеринарным фельдшером.
Никто из тех, кто был с ним знаком, не оставил ни описания его внешности, ни психологического портрета. Лишь один из спутников Пепеляева, видевший его уже после разгрома восстания, мельком отметил, что Коробейников показался ему “отчаянным мальчиком”. Другой мемуарист дал ему еще более лаконичную характеристику: “невзрачный”. Судя по его единственной сохранившейся фотографии, правы оба: на ней – человек с простым и в то же время нервным лицом, выглядящий моложе своих двадцати девяти лет.
Каким образом он стал военным вождем Якутского восстания, не очень понятно. Не исключено, что у него имелись какие-то амбиции, которые он подтвердил решительным расстрелом двоих нельканских милиционеров, а старшие товарищи охотно уступили ему главную роль, надеясь управлять им из-за кулис и в случае нужды сделать его искупительной жертвой, но Коробейников быстро вышел из-под их контроля. В итоге из всех русских офицеров якуты-повстанцы полностью доверяли только ему. Возможно, этому способствовало знание им якутского языка.
Для начала Коробейников решил сколотить отряд из тунгусов, обитавших в тайге между Нельканом и Охотским морем. Столетия назад их оттеснили на восток пришедшие с юга тюрки-якуты. Оленеводы и охотники, тунгусы привыкли получать за пушнину все необходимое, но с недавних пор выменивать стало нечего и не у кого. Товары исчезли, купцы лишились права на торговлю, а советские уполномоченные обложили пушной промысел налогом, требовали регистрировать ружья, клеймить добытые меха и даже саму охоту разрешали только тем, кто покупал охотничье свидетельство. Для тунгусов, детей природы, это казалось абсолютно непостижимым, да и денег у них не было. Вдобавок ко всему представители новой власти не желали перед началом пушного сезона снабжать их порохом и другими товарами в долг, как испокон веку делали купцы.