Зимний пейзаж с покойником - стр. 15

– Не похоже! – продолжал радоваться Рюхин, поднимаясь с майором на крыльцо и даже пытаясь попасть с ним в ногу. – Скорее бытовуха, Станислав Иванович. Осмотр местности показал, что в последние несколько часов никто посторонний не мог проникнуть на участок незамеченным. Значит, кто-то свой поработал, из тех, кто был в доме…

– Подозреваемые есть?

– Так точно. Я уже составил списочек. В нем пятнадцать человек.

Майор Новиков присвистнул.

Холл особняка поразил майора своей обширностью. «Как в театре», – решил он, что было странно. Дело в том, что майор Новиков не помнил уже, какой спектакль смотрел в последний раз – кажется, «Конька-Горбунка» в ТЮЗе (тогда Стасику было десять лет). Однако просторное помещение, скользкий паркет и какие-то резные штуки, глядящие из углов, вызвали у майора стойкие ассоциации с театральным фойе. Да и народу тут собралось много, и дамы были нарядные, в платьях с блестками.

Ради высокого гостя зажгли люстру. Ее хрустальные огоньки ослепительно передразнивал паркет. В ярком свете прекрасно видны были все шесть дверей, которые выходили в холл, камин, похожий на ворота, и чучело медведя с зонтиком.

Плотная дама в зеленом платье, стуча каблуками, двинулась навстречу Стасу. Кажется, она здесь командовала, но лучший специалист сыска не обратил на нее особого внимания. Он даже медведя почти не заметил. Зато его строгие глаза полезли на лоб, а складки лица сложились в изумленную гримасу, когда он увидел скромного человека в синем рабочем халате.

Человек этот стоял в сторонке, был сухощав, невозмутим и изжелта-бледен. Его лицо украшали английские усики, бывшие в моде в конце 70-х годов.

– Ба! И ты, Брут! – вскричал майор Новиков и бросился к желтолицему.

Тот заулыбался:

– Привет, Стас!

– Вот уж не думал, Колян, что буду встречать тебя при каждом сомнительном трупе! Ты что, нарочно такие дела подстраиваешь?

– Что вы этим хотите сказать? – вскрикнула за плечом майора дама в зеленом. Она на своих каблуках наконец-то до него добралась.

– Это не то, что вы думаете, – спокойно ответил майор.

Если Рюхин скисал под взглядом вдовы Еськова, то на майора такие штуки не действовали.

Стас Новиков, старый мизантроп и отчасти женоненавистник, и сам был не прочь выбить противника из седла. А уж жен застреленных состоятельных мужчин он и вовсе не жаловал. Еще мог поверить в их невиновность, но абсолютно не верил в их супружескую любовь и бескорыстие.

В любовь он не верил вообще. Ни в какую. Классические примеры этого высокого чувства, явленные в искусстве, он считал пустыми спецэффектами вроде пиротехники. Чего не выдумаешь на потеху публике! Должны же были всякие Шекспиры как-то зарабатывать на хлеб, когда не было футбола и КВНа. Как опытный оперативник, Стас признавал могущество секса, а также то, что товарищеская взаимопомощь и круговая порука в природе все-таки существуют. Но любовь… «Цензуру сейчас отменили, никто творцов не неволит. Ну и что? Вы в теперешнем кино видели героя, которого страстно любят бабы и который при этом не миллионер? Без машины, которая не помещается в кадре? Без дома размером со средний автовокзал? Не видели? То-то!» – говаривал Стас.

Последний раз майор пускал в ход эти аргументы, когда спорил с художницей Настей, женой того самого желтолицего человека, руку которого он так искренне и больно сейчас жал. Спор состоялся в начале лета – стало быть, друзья не виделись почти полгода.