Зимний эндшпиль - стр. 12

Нервное напряжение вдруг спало, словно сломалась незримая перегородка, люди рассмеялись, с кухни показался Майк, и началось шествие блюд к столу.

– Пётруня, – гаркнул прямо от входа Ваня, – когда твои толстосумы приедут, можно смело демонстрировать подсветку. Всё готово!

– Так мы здесь уже, – в наступившем молчании сказал Иконников. – Включайте, вместе и полюбуемся.

– Я тебя убью, – явно читалось по губам почти онемевшего Петра Сергеевича.

– Я чего-то ляпнул не то, – нервно хихикнул Иван и нажал на пульт.

Вдруг пирс, и даже короткий лоскут берега засветились переливчатым светом, яркая россыпь огней вытащила из темноты угольные стволы деревьев, рассыпалась крохотными искрами по волнующемуся покрывалу озера и почему-то стало уютно.

– Всё в ажуре, даже ветрилой не унесёт, – резким голосом прервал задумчивую минуту мастер.

– Ну что ж, – улыбнулся Иконников, – давайте, так сказать, обмоем иллюминацию. Ведь мы становимся одной большой семьёй, а в семье принято праздновать маленькие радости.

Недолгий хоровод речей и громкий смех, вдруг оборвала снова распахнувшаяся дверь. Люди оборачивались, ёжась от затянувшего внутрь шлейфа холода, спотыкались о бледное лицо Волкова, который стоял на пороге с горящими глазами и что-то пытался сказать. Но слова ломались о грохот музыки, и он лишь бессильно открывал рот, пока Эмма не догадалась щёлкнуть мышкой и выключить мелодию.

– Что случилось?

– Там ноги из кустов торчат, – еле слышно проговорил он.

Пётр Сергеевич метнул на Ивана взгляд и, убедившись, что местный Левша здесь и не может валяться в пьяной отключке, пугая гостей, остановился на лице Эммы.

– Кто там? – прошипел он.

– Я откуда знаю? – Эмма развела руками. – Пошли посмотрим. Главное, чтобы не Лёша-незабудка, – проговорила она. – А то он любит из растений настойки чудить.

– Там женские ноги, – сказал Артём, останавливая Эмму на пороге. – Там труп лежит.

Тишина, наступившая после такого известия, была густой, сравнимой с темнотой, растёкшейся за окнами и полностью захватившей все подступы к бару из-за погасшей не вовремя подсветки.

– Что вы сказали? – первой опомнилась Эмма и приблизилась к большому окну, откуда был виден лишь пятачок широкой мощёной площадки.

– Ноги женские в кустах лежат. Точнее, из-под него торчат, – нервно дёрнулся Волков. – Я позвал, ответа не было, я тихонько потрогал за носок, но они как деревянные.

– Так холодно, окоченела, видать, – ляпнул местный кудесник и мастер на все руки.

– Ваня, прикуси язык, – взревел Пётр Сергеевич и, подойдя к Майку, проговорил: – У тебя фонарик в хозяйстве есть? Я свой дома забыл.

– Нет, но вот, – на лице хозяина бара читалось явное недоумение, – возьмите мой телефон. Там хороший… – он задумался на секунду, но помотал головой и добавил: – Флешлайт. Не помню, как сказать.

– Фонарик, – машинально поправила его Эмма. – Вы куда? – уставилась она на Петра Сергеевича.

– Погулять, ёпту, – в сердцах сказал управляющий и покосился на слегка побледневшего и молчаливого инвестора. – Извините, Юрий Николаевич. Вы, главное, не волнуйтесь, это какое-то недоразумение, сейчас всё решим.

С этими словами, не дожидаясь ответа, Корабельников рванул дверь и, шагнув за порог, пошёл к густо растущему кустарнику.

– Куда вы? – дёрнулась за ним Эмма. – А если там и правда труп?