Зимние солдаты - стр. 34

Но я отвлекся. Желание умереть смертью, какой умирают летчики, не исчезло у меня и после того, как мы с Бабусей переехали, наконец, из нашего чулана.

Лет через пять-шесть, когда я уже учился, наверное, в пятом классе, мы всей семьей приехали зимой в Перово, где жила моя «тетя Кланя». К тому времени она была уже матерью двух детей – мальчика Вовы и девочки Инны, которые стали моими друзьями. Родители хотели, чтобы мы покатались на лыжах в парке по соседству с домом тети Клани.

При встрече Вова взволнованным шепотом сообщил:

– Игорь, вчера рядом с нами разбился самолет-истребитель. Он падал как-то боком и ударился в глухую, без окон стену завода с нами рядом. Взорвался на кусочки, даже летчика не нашли. А на стене завода на высоте третьего этажа остался черный круг от колеса самолета. Побежали, я тебе покажу.

Конечно, мы тут же выбежали на улицу, одевшись потеплее. Долго смотрели на четкий след колеса на высоте третьего этажа, и я старался представить себе, что делал до последнего мгновенья летчик, которого потом, через секунду, совсем не стало. И вдруг в голове возникла другая картина. Я летчик самолета. Мой самолет падает так же, как и тот, боком, и бьет в стену. Но это не глухая стена завода, а стена нашей школы, рядом с нашим классом, как раз во время урока. Удар, шум, крики ужаса, стена пробита… И я в форме пилота – погибший пилот погибшего самолета – падаю посреди класса у самой доски. Глаза мои закрыты, ведь я погиб. Но девочки, лучшие девочки нашего класса узнают меня и плачут, как Бабуся, и кричат: «Он такой красивый! И умер совсем молодым!» И та часть меня – душа, что не умерла, чувствует, как они влюблены в меня. И я счастлив.

Что меня удивило больше всего – я не испугался этого видения, не отбросил его от себя. Наоборот, испытывал удовлетворение и гордость.

Только через много десятилетий я понял, что то было неосознанное рыцарское желание сделать все, возможное и невозможное, даже отдать свою жизнь, чтобы понравиться «прекрасной даме». Пусть ее имя тебе не известно, но она узнает о подвиге и заплачет о тебе, как плакала моя Бабуся над могилами летчиков. Вот так посетило меня – совсем маленького мальчика – то чувство, из-за которого мальчики-подростки, пажи, во все времена, без колебаний расставались с жизнью, даже не дотронувшись до своих прекрасных дам.

Прошло шестьдесят лет с того времени, как мы с Бабусей гуляли по кладбищу летчиков. Моя профессия, что не удивительно, оказалась связана с авиацией. Я закончил Авиационный институт, прыгал с парашютом, был пилотом маленьких учебных самолетов. Много часов находился в кабинах советских и американских самолетов над Антарктидой. У меня немало друзей-летчиков по обе стороны океана, с которыми мы вместе летали.

И вот однажды, сидя в офисе бывшего большого полярного американского летчика и моего друга по совместной зимовке в Антарктиде, я почему-то рассказал ему о чувствах, что испытал шестилетним мальчиком на московском кладбище летчиков, от которого не осталось и следа, а чувства живы во мне до сих пор.

Дасти, так звали летчика, задумался, потом заглянул к себе в стол и достал книжку:

– Это, Игорь, стихи американского поэта Ховарда Хемероу. Он хороший поэт, а во время Второй мировой войны служил летчиком-истребителем, защищал Англию с воздуха.