Зимнее чудо для босса - стр. 9
— Никита Борисович? – подняла она бровь.
Я по глазам прочитал, что через секунду перед моим носом захлопнут дверь, если я не скажу хоть что-нибудь вместо того, чтобы стоять, и наслаждаться этим убийственно-прекрасным ароматом.
— Добрый вечер, – колокольчиком прозвенело позади Нади, и я обратил внимание на маленькую девочку, стоящую позади Нади, и удивительно на нее похожую.
Те же темные кудри, отдающие красным в свете электричества. И пара веснушек на скулах. И глаза. И на обеих фартуки с изображением знаменитой картины Мунка «Крик».
— Добрый вечер, – вздохнул я, пытаясь сообразить, как заставить Надю вернуться, но при этом не вставать на колени, унижаясь и моля о прощении. — Надь, могу я войти? Нам нужно поговорить.
— Разве НАМ нужно разговаривать?
Вот вредная женщина! И за что ее отец любит?
— Хорошо. МНЕ нужно с тобой поговорить. Пустишь? Это тебе, – я почти силком заставил Надю принять букет, из-за которого чувствовал себя идиотом.
— Хм, – подняла она бровь, не торопясь впускать меня.
— Мамочка, мы же только плохих дядь не пускаем. Этот плохой? – мини-кудряшка дернула Надю за фартук. — Вы кто?
— Никита, – представился я.
— А я Лизавета, – малышка подарила мне улыбку.
— Проходите, Никита Борисович, – Надя подтолкнула ребенка, и девочка побежала на кухню. — Разувайтесь, закройте дверь, и проходите на кухню.
— Нам бы наедине поговорить.
— На кухню! – повторила Надя, и пошла следом за девочкой.
Повернул защелку, и скинул обувь. Вроде бы с лестницы не спустила, и это хорошо. Но не особо обрадовалась, и это уже плохо. Хотя букет же приняла! И это уже хорошо. Хм, но я всучил его силой, да и девочка на цветы поглядывала… так, ладно, сейчас войду и скажу, чтобы возвращалась!
На кухню я вошел, и застал Надю за расчленением подаренного мной букета.
— Могла бы сказать, что цветы не понравились, – возмутился я. — Демонстрировать не обязательно.
— Их подрезать надо, так дольше простоят, – Надя посмотрела на меня, как… хм, на моего брата Лёху так иногда жена смотрит, когда тот утомляет ее своими шуточками. — Итак, я вас слушаю.
— Мы не с того начали, – с намеком произнес я, наблюдая, как маленькая девочка залезла на стул, взяла миску, и начала там что-то деловито размешивать.
— Зато правильно закончили, – Надя явно не хотела мне помогать, набрала в вазу воду, и начала опускать в нее розы.
— Я погорячился, признаю. Поступил опрометчиво, попросив тебя написать заявление.
— Вы были абсолютно правы, Никита Борисович, – Надя подарила мне улыбку, подошла к девочке, и сказала: — Лиз, щепотку соли добавь.
— Щепотка – это сколько?
— Тремя пальчиками возьми соль… вот, молодец, это и есть щепотка. А теперь продолжай мешать крем. Только мисочку руками придерживай… да, вот так, умничка моя, – она чмокнула девочку в макушку, и та тихо рассмеялась, ластясь к матери.
Кажется, я здесь лишний. Распинаюсь как дурак, а в ответ игнор.
Да любой бы так поступил! Наверное…
Надо с другого бока зайти, точно!
— Надя, я понял, что жестоко лишать человека работы перед праздниками. А у тебя ребенок к тому же, – я кивнул на девочку. — Завтра можешь возвращаться на рабочее место.
— Хм, – Надя заглянула в духовку, выпуская еще одну порцию крышесносного аромата, от которого у меня позорно заурчало в животе. — Вы очень добры, Никита Борисович. И сострадательны.