Зима в Мадриде - стр. 65

Гарри никогда еще не видел Форсайта таким. Его лицо оживилось восторженным интересом, форма была испачкана пылью, а густые черные волосы, обычно аккуратно причесанные, стояли торчком.

– Я часто хожу на охоту за окаменелостями, – улыбнулся Сэнди. – Этот аммонит просто отличный. Я никому не рассказываю, а то еще посчитают меня зубрилой.

Гарри рассматривал камень, счищая с завитков раковины грязь:

– Он удивительный.

На самом деле он хотел сказать «прекрасный», но таких слов в Руквуде избегали.

– Если хочешь, можешь как-нибудь пойти со мной, – робко предложил Сэнди. – Я собираю коллекцию. У меня есть камень с мухой внутри, ему три миллиона лет. Насекомые и пауки такие же древние существа, как динозавры, они гораздо старше нас.

Он помолчал, слегка покраснев оттого, что выказал свою увлеченность.

– Правда? – удивился Гарри.

– О да. – Сэнди посмотрел на Даунс. – И они останутся на планете, когда нас не станет.

– Тейлор боится пауков.

– Что? – захохотал Сэнди.

– Я случайно узнал.

Гарри залился краской и пожалел о сказанном.

– Тупой старый пидор. Я займусь окаменелостями, когда выберусь с этой помойки. Поеду в экспедицию куда-нибудь в Монголию. – Он усмехнулся. – Хочу приключений, подальше отсюда.

И так они стали в некотором роде друзьями. Они подолгу вместе гуляли в поисках окаменелостей, и Гарри многое усвоил о жизни, которая текла в древних морях, плескавшихся там, где они стояли. Сэнди был знаток. Однажды он нашел в осыпи каменоломни зуб динозавра, игуанодона, и, ликуя, сказал:

– Это редкость. Такие вещи стоят денег. В выходные отнесу его в Музей естественной истории. – (Деньги были важны для Сэнди; отец выделял ему щедрое содержание, но сыну было мало.) – С деньгами ты можешь делать то, что хочешь, – говорил он. – Когда стану старше, заработаю много денег.

– На костях динозавров? – спросил Гарри.

Они обследовали один из старых железорудных карьеров, разбросанных по лесу. Сэнди устремил взгляд на горизонт. Было начало зимы, день стоял тихий и холодный.

– Сперва я сколочу себе состояние, – заявил Сэнди.

– Я не особенно задумываюсь о деньгах.

– Пайпер сказал бы, это потому, что у тебя их много. Как у всех нас. Но это деньги наших родителей, а я хочу иметь собственные.

– Мне деньги оставил отец. Жаль, что я его совсем не знал. Он погиб на войне.

Сэнди снова посмотрел на горизонт:

– Мой отец служил священником на Западном фронте. Говорил солдатам перед боем, что Бог с ними. Мой брат Питер пошел по его стопам, он сейчас в теологическом колледже, а потом поступит в армию. Был старостой школы в Брейлдоне, капитаном команды, получил приз в конкурсе по греческому языку, и все такое. – Лицо Сэнди помрачнело. – Но он глуп, так же глуп со своей религией, как Пайпер со своим социализмом. Все это чушь. – Он повернулся и посмотрел на Гарри, при этом в его глазах читалась какая-то необыкновенная горячность. – Знаешь, моя мать ушла, когда мне было десять. Никто не говорит об этом, но я думаю, она просто не могла выносить весь этот бред. Она часто повторяла, что хочет немного радости в жизни. Помню, мне было жаль ее, я знал, что никакой радости нет.

Гарри стало неловко.

– Где она сейчас? – спросил он.

Сэнди пожал плечами:

– Никто не знает. Или мне просто не говорят. – Он широко улыбнулся, обнажая квадратные белые зубы. – Она была права, в жизни без радости никак. Хочешь пойти со мной и нашей компанией? В городе мы встречаемся с девушками.