Зима отчаяния - стр. 9
– И что бы я ему написал, – он зло затянулся папиросой, – что я плакал, потому что моя мать умирала похоже, пусть и в дорогой гостинице в Давосе? Чахотка есть чахотка, – Сабуров закашлялся, – она не различаетледи и нищенок…
Максим Михайлович потерял мать десятилетним мальчиком. Достоевскому онписать не стал, рассудив, что Федор Михайлович получает немало таких конвертов.
– Нечего отвлекать автора от работы, – с папиросным дымом тошнота ушла, он отпил кофе, – я и сам не люблю, когда мне мешают.
Папки со следственным делом не полагалось брать домой, однако Сабурову надо было подумать.
– Лучше читать Габорио, – хмыкнул он, – но беда в том, что в таких романах я с третьей страницы знаю, кто убийца…
Пока Штиблеты оставались для Сабурова такой же загадкой, как и неделю назад, когда на заднем дворе собственного предприятия был убит купец Катасонов.
– Порфирий Петрович подвел бы под это философскую теорию, – Сабуров аккуратно пришпилил к сукну стола немецкую чертежную бумагу, – еще одна беда в том, что я не Порфирий Петрович.
Теорий у Сабурова, впрочем, имелось достаточно.
– Сначала надо все систематизировать, – он взялся за папку Катасонова, – во мне заговорил англичанин,– Максим Михайлович бережно выкладывал на стол фотографии трупов и мест преступлений.
– Дорио, – он открыл тощий конверт, – от нее мало что осталось, – согласно полицейскому протоколу князь Литовцев опознал утопленницу, проведшую в воде четыре месяца, по приметной родинке на плече. Его сиятельство пожал плечами.
– Софи и Мария молочные сестры, – княгиня София кивнула, – девочки росли вместе. Ямного старше Софи, – его сиятельство вздохнул, – моя мать умерла, отец женился вторым браком. Я не мог позволить Софи посещать морг, – Литовцев коснулся руки сестры, – такое зрелище не для девушек.
Сабурову показалось, что синие глаза княжны заблестели. Ее сиятельство помолчала:
– Мария была подругой моих игр, господин Сабуров. Моя мать умерла родами, – княжна перекрестилась, – она привезла в Россию личную горничную. Мария – ее дочь, – покойный посланник в Риме вторым браком женился на молодой итальянской аристократке.
– Что нисколько не приближает меня к цели, – в сердцах сказал Сабуров, – между Дорио, – он достал из блокнота позаимствованную у Литовцевых фотографическую карточку девушки, – и Грюнау нет никакой связи,– карточка легла на положенное ей место в будущей схеме.
– Теперь Грюнау,– следователь насторожился, – кажется, стучат, – в передней отчаянно сквозило, Сабуров прислушался:
– Нет, мне почудилось,– он для порядка открыл дверь. В полумраке лестничной площадки белел конверт. Сабуров по привычке повел носом.
– Дешевый табак, – он нахмурился, – интересно, что за бумага?– при свете лампы бумага оказалась простой.
– Она и не станет писать на листах с золотым обрезом, – следователь усмехнулся, – Литовцевы не нувориши,– княжна оставила толькоинициалы.
– Ждите меня завтра в полдень у Колыванской чаши, – весточка была на французском, – мне надо сообщить вам что- то важное. С.Л.
Разложив записки, Сабуров взялся за лупу. Он не считал себя экспертом в почерках, однако другого выхода сейчас не было.
– Вроде есть какой- то юноша, – вспомнил следователь, – Путилин рассказывал, что он без лупы определяет поддельная подпись, или нет,– Сабуров пощелкал пальцами, – юнкер Буринский из военно- инженерного училища…