Журнал Виктора Франкенштейна - стр. 20
– Придется ему к водокачке идти, – произнес мужчина. – Здесь воды нету. – Тут он повернулся ко мне. – К вашим услугам, сэр. Полюбуйтесь-ка, что по вашей милости в доме творится.
Я не понял, что он имел в виду, он же взглянул на меня в манере, как мне показалось, угрожающей.
Одна из женщин вышла.
– Папенька, времени терять нельзя. Принесите ведро, пока я платок надену.
– «И младенцы их будут разбиты пред глазами их; домы их будут разграблены и жены их обесчещены» [11].
– Не время теперь, папенька. Ах, да вот же мой платок!
Взявши большой деревянный сосуд, что стоял под лестницей, она выбежала на улицу.
Я последовал за ней, не желая дольше оставаться в компании ее мрачного отца.
– Позвольте мне помочь вам, – сказал я.
– Мне не нужно помощи, сэр. Я иду к водокачке, принести воды для бедняжки Гарриет.
– Вы ее сестра?
– Да. Эмили. Она нас так перепугала – хорошо хоть теперь угомонилась. Мистер Шелли с нею поговорил. – В глазах домашних Биши, по всей видимости, сделался спасителем. – Нам вот сюда сворачивать.
Мы вошли во двор, со всех сторон окруженный жилищами бедного вида, облупленными, в пятнах; на подоконниках там и сям примостились редкие цветочные горшки. Картину дополняли стоявшие вокруг водокачки пожилые женщины и дети.
– Будьте так любезны, пропустите меня. – Эмили явно привычна была к происходящему. – Моя сестра захворала.
– Ты, Эм, смотри не давай ей этой воды, – окликнула ее какая-то древняя старуха, чрезвычайно позабавив этим своих товарок. – От нее верная смерть.
– Да это чтоб жар унять, только и всего, миссис Сайке.
– Холодная-то она холодная, что и говорить, да только грязная – страх. От нее тут много кто сбрендил.
– А это что еще за красавчик, Эм?
Вопрос задан был пареньком, который не сводил с меня глаз, пораженный зрелищем странным и одновременно уморительным. Я старался одеваться как принято у англичан, однако в платье моем или же в манерах имелось некое неуловимое отличие, непременно выдававшее во мне иностранца.
– Мамаша его искать не будет?
Эти слова вызвали у собравшихся женщин смех, но Эмили уже наполнила ведро и направилась прочь от водокачки.
– Простите, ежели они вас обидели, сэр, – сказала она, когда мы вышли со двора. – Они к незнакомым не приучены. Не знаю, как ваше имя…
– Виктор Франкенштейн.
– Вы друг мистера Шелли?
– Да, верно. И вашего брата. Вы говорите, Гарриет лучше?
– Она угомонилась. А то несла чепуху всякую. Ой, да что ж это я! Теперь ей покойно.
Поведение Эмили, весьма похожее на поведение ее сестры, меня удивило. Место столь захудалое, пропитанное грязью, не оставило на ней своего следа. Необычное это было семейство.
– У вас, полагаю, есть еще одна сестра?
– Да. Джейн сейчас тут. Живет она с мужем в Бетнэл-грин, да ей случилось зайти проведать папеньку.
– Стало быть, вы с Гарриет живете с отцом?
– Как маменька померла, Джейн выдали через месяц-другой. А мы за домом присматриваем.
– Отец ваш еще работает?
– Ах, нет. Пришлось ему перестать. Нервы у него совсем плохи.
Признаюсь, при виде Эмили меня взволновало желание, но теперь всякие чувства подобного рода будили во мне одну лишь неприязнь. Плотская похоть представляла собой угрозу для чистоты моего предназначения; до этого нельзя было допускать. Я решил держаться в стороне.
– Ваша фамилия показалась мне странной.