Журнал Виктора Франкенштейна - стр. 13
– Вы слышали – пробило полночь! – крикнул он мне. – Подымайтесь!
– Все ли благополучно, Виктор? – спросил он, открывши дверь в свои комнаты над первым пролетом лестницы. – Вы словно в холодном поту.
– Дождь – только и всего. Ненастная ночь.
– Входите же, обогрейтесь. – Вслед за тем он сказал, обращаясь к кому-то через плечо: – У нас гость.
Когда я вошел в комнату, навстречу мне поднялся Дэниел Уэстбрук.
– Мы как раз говорили о вас, мистер Франкенштейн, – сказал он.
– Прошу вас, зовите меня Виктором.
– Мне было любопытно узнать про ваши занятия.
– Вот как?
– Я рассказал ему, Виктор, что вы изучаете гальванизм. Что вас занимают законы жизни.
– Меня занимают источники жизни, – сказал я. – Это и вправду так.
– Вас занимает вопрос, откуда она происходит? – спросил меня Уэстбрук.
– Откуда она может происходить. Что еще вы тут обсуждали? Я не представляю собой столь уж захватывающего предмета разговора.
– Мы, Виктор, обсуждали будущее сестры Дэниела.
– Мистер Шелли повидался с моим отцом.
– Вот как? Когда это произошло?
Разговор в таверне, когда Биши пообещал дать Гарриет Уэстбрук образование за свой счет, состоялся тремя днями ранее.
– Я посетил семейство Уэстбрук вчера утром, – ответил Биши. – Мне подумалось, что воскресенье – единственный день, когда отец Дэниела способен принимать посетителей.
– Мистер Шелли… – начал Уэстбрук.
– Биши. Просто Биши и Виктор.
– Биши не жалел его чувств. Он упрекал моего отца за то, что тот позволяет Гарриет водиться с распутными женщинами.
– Я преувеличивал – дабы быть понятым. К тому времени Гарриет уже вышла из комнаты.
– Он упрашивал, чтобы тот позволил ей изучать авторов, оказывающих благотворное воздействие.
– Я знаю, что она умеет читать. Она мне об этом сказала.
– А под конец, охваченный страстью, он предложил моему отцу денег.
– Это решило дело. Я пообещал заплатить ему ровно столько, сколько зарабатывает Гарриет, и гинею в неделю сверх того. Эти святоши любят наживу. Встаньте у огня, Виктор, Вы до сих пор дрожите.
– Мой отец, – сказал Уэстбрук, – человек бедный, равно как и богобоязненный.
– За бедность я его не корю. Я корю его за то, что он не заботится о Гарриет.
– Куда вы ее поместите? – спросил я Биши.
– Я не намерен ее никуда помещать. Нет, неверно. Я помещу ее здесь.
– Вы хотите сказать… – Я оглядел гору книг и бумаг; жилье его было в состоянии столь же сумбурном, что и его комнаты в Оксфорде.
– Я намерен обучать ее сам. Мы с Дэниелом обсуждали вопрос женского образования – без этого предварительного шага раскрепощение женщины невозможно. Я познакомлю Гарриет с Платоном, Вольтером и божественным Шекспиром.
– Для молодой девушки это немало.
– Дэниел уверяет меня, что она и сама рвется к ученью. Читать они начали под наставлением их матери.
– Теперь ее нет в живых, – сказал Уэстбрук.
– Дэниел по-прежнему дает ей книги, которые она читает по воскресеньям, спрятавши их внутри Библии.
– Значит, она приедет сюда? – спросил я.
– Что в этом такого?
– Без сопровождения компаньонки?
– Вы, Виктор, все такой же несгибаемый женевец. В Лондоне – в этой части Лоднона – подобных условностей нет. А будь они, я с радостью нарушил бы их. – Он взглянул на Уэстбрука. – Я всем сердцем желаю действовать в интересах Гарриет. Я буду ей читать. Поглядите. – Он подошел к горе книг, наполовину свалившейся на ковер, и взял одну из них. – «Крушение империй»