Журнал «Рассказы». Почём мечта поэта? - стр. 6
Стас положил шкатулку у ног. Провернул верхний левый колок, глядя точно на Лидочку.
За глазами у нее что-то болезненно дернулось. Она вдруг увидела перед собой крохотную сцену, тускло освещенную единственной лампой, болтающейся на шнуре. Увидела десяток зрителей. Потертые кресла. Мужчину с гитарой, сидящего на стуле, нога на ногу. Тот наигрывал медленную мелодию. Что-то не получалось. Мужчина хмурился, тянул руку к колкам, натягивал струны одну за другой. Вместе со струнами что-то натягивалось внутри Лидочки. Неприятно и больно.
Мужчина крутанул колок с особой силой – и одна из струн лопнула с тяжелым мертвым эхом, разнесшимся в темноте и устремившимся внутрь Лидочкиного сознания. В те глубины, где затаилась душа.
Лидочка упала на колени, продолжая сжимать голову ладонями. Отзвуки эха метались внутри головы, проталкиваясь глубже и глубже.
Стас проворачивал один колок за другим, переводя взгляд на участников экскурсии. Кривая улыбка исказила его рот.
Лидочка закричала, так сильно, что заболели челюсть и горло.
Из разбитых окон вокруг сыпались стекла, сверкая на солнце, и падали, звеня, на мокрый асфальт.
Люди корчились рядом.
Софья – в экстазе, размахивая руками, как сломанными ветками.
Седовласый – в судорогах, ударяя ладонями себя по ушам.
Только мужчина с буквой «А», присев на колено, лихорадочно заталкивал что-то в уши. Лицо его сделалось пунцовым, на виске дрожала набухшая толстая вена. Он запустил руку в карман куртки, вытащил пистолет и направил на Стаса.
– Останови все это!
Этот крик Лидочка услышала даже сквозь звенящее эхо внутри себя.
Стас посмотрел на мужчину, взялся за второй слева колок и провернул.
В следующий момент Лидочку скрутило от чудовищной боли. Как стоматолог касается иглой оголенного нерва, так и эхо мертвого музыканта зацепилось за Лидочкину душу и потащило ее вверх, по пищеводу, раздирая внутренние органы. Она почувствовала, как ломается от напряжения нижняя челюсть.
Что-то метнулось мимо Лидочки в сторону мужчины с пистолетом. Громыхнул выстрел.
Лидочка упала на землю, разгоряченной щекой в приятную прохладу грязной лужи, и вроде бы потеряла сознание. Или умерла.
Антон, давно прокуривший оба легких, попросил сигаретку.
У Кирилла при себе были только самокрутки, заготовленные впрок. Одной поделился, протянул спички. Антон долго возился, прикуривая, чиркал, ругался, потом затянулся и тут же заговорил, выпуская слова вместе с белым дымом.
– В общем, это Обводный. Где-то за метро. Сигнал слабый, забивается психами из диспансера через дорогу от. В папке есть информация. Я бы не совался на твоем месте, брат. Несерьезно это – на танк с голой жопой лезть.
Они стояли у старого кирпичного здания, вплотную прилегающего к бывшим «Крестам». На всех картах здание относилось к корпусу «Крестов», но на самом деле таковым не являлось. Правда, об этом мало кто знал. Плотный поток автомобилей на набережной создавал привычный фоновый шум, какой здесь был с утра и до поздней ночи. Как-то Кирилл встрял в пробку аж в три утра.
– И что мне делать? – спросил Кирилл, разглядывая прогулочный катер, плывущий по Неве. На катере пьяная толпа пела песни и фотографировалась.
Антон затянулся сильно, так, что огонек добрался до ногтей.
– Я все понимаю, брат. Мне тебя не остановить. Но давай осторожнее, хорошо? Не прыгай с головой, подожди. Я рапорт составлю, подам куда надо, постараюсь пнуть. Может, в три-четыре дня уложимся.