Жулики. Книга 2 - стр. 28

– Запомню. Склеротических симптомов за собой пока не замечал. Со мной супруга моя Анастасия Григорьевна и сын Владимир,– полковник вложил наган в кобуру и, повернувшись к своим, сделал приглашающий жест.

– Знакомьтесь – это археологи из Питера,– успокоил он подошедших – супругу и сына.

– Здравствуйте, господа. До науки ли теперь? Война кругом гражданская,– женщина поправила повязанный на крестьянский манер платок. И с любопытством принялась рассматривать «археологов».– А где же инструментарий ваш? И что ищете в краях наших?

– «Глазастая. Ишь как сразу все просекла»,– подумал Мишка, тоже с любопытством рассматривая незваных гостей.

– Здесь рядом, в пещерку убраны,– глазом не моргнув, ответил Силиверстович.– А приехали мы вот эти каменоломни исследовать. Есть сведения, что здесь библиотека царя Иоанна Грозного может быть захоронена. Не желаете ли чайку с дороги?

– Вздор какой. Кто это вам наплел про библиотеку, да еще в этом карьере?– удивился полковник.– А вот от чайку бы не отказались, признаться с утра росинки маковой во рту не было.

– Михаил, принеси термос с кипятком,– Силиверстович принялся вынимать из рюкзака остатки продуктов.– Разносолов не предложим, но печеньице с сахаром пока еще есть. Присаживайтесь, господа,– Мишка смотался в пещеру за китайским чудом и, выставив пластиковые кружки, бросил в них пакетики чая. Залил кипятком и присев на камень, с любопытством продолжил рассматривать гостей. А те не заставили повторять приглашение дважды и присев у расстеленной скатерки, с любопытством уставились на термос и кружки, в которых чайные пакеты начинали окрашивать кипяток в морковные цвета.

– Это что за посудина у вас такая чудная?– заинтересовался полковник Сахаров.

– Термос это, Николай Павлович, китайский правда, но температуру держит исправно более суток.

– И заварка у вас порционная, тоже китайская?

– Нет, заварка английская, походный вариант. Очень удобно. Заварной чайник не требуется.

– Придумают же на туманном Альбионе,– удивился полковник, размешивая сахар в пластиковой кружке пластиковой же ложечкой.– И посуда тоже английская?– Силиверстович не стал уточнять, чья посуда. Пусть будет английская.

– Да, одноразовая.

– Как это? Разового использования что ли? А потом ее куда?– не поняла супруга полковника Анастасия Григорьевна.

– В утиль, на переработку. И снова под штамп. Пластмасса. Материал дешевый и много раз выдерживающий термообработку.

– Ее, что же и мыть нельзя?– опять не поняла Анастасия Григорьевна.

– А зачем? Она же дешевая. Проще новую взять. Копеечная посуда, специально для экспедиций создана. Бывает ведь, что и возможности помыть-то нет.

– А чай-то хорош, хоть и из пакета порционного, да и запах ароматный,– полковник с удовольствием грыз овсяное печенье и запивал его чаем.– И как там, в Питере красном? Лютуют большевики? ЧеКа ихнее, говорят, террор красный объявило.

– Мы, Николай Павлович, люди от политики далекие и во все эти тонкости не вникаем. Пока Бог миловал. Академия функционирует и при новой рабоче-крестьянской власти. Поживем-увидим.

– Ох уж мне эти интеллигентские кунштюки. Толстовщина, да достоевщина. Пропала ведь Россия. Не жаль державу?

– Россия, полковник, не пропадет. Была, есть и будет. Татаро-монгольское иго пережила, а уж большевиков…