Жуга. Осенний лис - стр. 91
– Думать надо было! – хмуро сказал он. – Бог знает, чего ты там для цыганчат пожалел. Может, хлеба они просили, может, юбку старую или рубаху скрали… Не ведаю я, раз молчишь. Сам тоже, поди, нажился на них, а менки пожалел.
– Дык ведь я… – закудахтал Вацлав. – Кто ж знал! Ведь надоели ж хуже горькой редьки, нехристи! Ну отодрал я двоих ремнём, чтоб не шастали где попало… пацана с девкой… Кто ж знал!
– «Кто ж знал!» – передразнил Жуга и опустился на лавку. Помотал рыжей головой. Вздохнул. – Хитрые они. Даже дети малые, и те у них могут кой-чего. Вераку тебе подсунули. Или тырву, чёрт их разберёт…
Хозяйка и ребятишки сидели тише воды ниже травы. Вацлав растерянно молчал. Чесал в затылке.
– И… что теперь?
– В дом ты их пускал?
– Нет…
– Пошли на двор.
Во дворе Жуга огляделся, прошёлся туда-сюда и решительно направился под навес-дровяник.
– Осенью дрова склал? Летом?
– Летом…
Жуга неторопливо двигался вдоль поленницы, дотошно ощупывая дрова, вытаскивал щепки и куски коры. Посадил занозу, сморщился: «Здесь нет». Прошёл дальше, потом ещё чуток, и Вацлав уже отчаялся, когда из-за третьей поленницы вдруг донеслось торжествующее «Ага!» – и показался травник.
– На, держи.
Вацлав с изумлением уставился на его находку. То были две грубые деревянные куклы, наряженные в пёстрое тряпьё. Ни рук, ни ног у них не было. Нарисованные углём лица скалили зубы.
– И это всё?! – опешил крестьянин.
– Всё.
– Гм, это же надо, а? Скажи кому – не поверят. Ведь даже рук нет…
– А руки ихние по избе твоей шарили, – усмехнулся Жуга.
Вацлав повертел деревяшки в руках, покосился на травника.
– Что мне с ними делать?
Жуга пожал плечами.
– Хочешь – сожги, а нет – девчонкам отдай. Аккурат две штуки. Теперь можно, теперь от них вреда не будет.
Вацлав содрогнулся:
– Ну уж нет! Хватит лукавого дразнить. В огонь их, в плиту! Да слышь-ка… – Он замялся. – А ну как вернётся эта пакость? – Травник покачал головой. – Ага… Ну, спасибо тебе! Век благодарен буду. – Он сунул кукол в карман. – Так как насчёт денег? Двадцати менок хватит? Сочтёмся, а? Вот и славно, за мной не залежится. А сейчас, такого дела ради надо бы того… пропустить по кружечке. Пошли-ка в дом, друг Жугуц, отпразднуем!
Жуга поднял голову.
– Жуга.
– Что? – обернулся Вацлав.
– Меня зовут Жуга, – хрипло сказал травник и, повернувшись, зашагал вниз по улице.
Збых проснулся ближе к вечеру и долго лежал без движения, глядя, как трудится в тёмном углу под потолком паук над своей сетью. Рваной шелухой опадали остатки странных, непонятных снов. Шум в голове прошёл, и лишь слабость, противная и доселе кузнецу совершенно не знакомая, мешала нормально думать и двигаться.
Хлопнула дверь. Вошёл Жуга, отряхивая снег.
– Давно проснулся? – Он скинул полушубок и подошёл, протягивая к печке красные с мороза ладони.
– Только что. – Збых приподнялся и сел. Голова закружилась.
– Есть хочешь?
– Пожалуй…
Жуга слазил в печь, вытащил чугунок с похлёбкой. Разлил в две тарелки, отрезал хлеба.
Рассеянно черпая перепрелый суп, Збых едва одолел половину и отодвинул миску. Жуга вообще к еде не притронулся. Мрачный и взъерошенный, он сидел, задумчиво подперев голову рукой, и молча ковырялся ложкой в густом вареве. Покосился на Збыха.
– Ты как?
Кузнец прислушался к себе.
– Да вроде ничего…
– Голова не болит?