Жребий - стр. 6
Стас решил оставить эту откровенность подвыпившего товарища без внимания и промолчать. В принципе, он благосклонно относился к любого рода сумасбродству как мужскому, так и женскому, но влечение к стареющей замужней женщине и к тому же пациентке – это, пожалуй, перебор, особенно для такого сухаря, коим безусловно всегда считался Дмитрий Валевский. «С другой стороны, – трезво рассуждал про себя Стас Корчак, – если эта „пенсионерка“ – предел его мечтаний, венец его амбиций, то почему бы и нет? В конце концов, пути творца неисповедимы, не так ли, господи?»
– Вся моя прежняя счастливая жизнь вместе с моим удачным браком летит ко всем чертям, – разошелся Валевский.
– Валевский, извини, но это не кошерно. И если некая дама расшевелила твою невозмутимость, то это еще ничего не значит, поверь. Как говорится: «О делах подобных не размышляй, не то сойдешь с ума»[2].
– А ты, что же это, не слишком мудрый Мерлин, пытаешься меня соблазнить своим недюжинным интеллектом, что ли? Так я ж вроде не в твоем вкусе?
– Прости, дяденька, прости, сорвалось по привычке.
– Я много видал-перевидал на своей работе, ты же знаешь, но я никогда не утруждал себя поиском любви. Особенно на работе. Но это женщина совсем другая, она особенная. Она как будто для меня. Понимаешь?
– Охолони, старик, охолони слегка. Что ты, в самом деле? Ты много лет упорно пытаешься понять человеческую природу, и ни черта не смыслишь в простых житейских вещах?!
– А ну-ка, просвети меня, умник.
– Ладно, учись, Димон, пока я добрый. Я не имею ни малейшего представления о теории, но с практикой хорошо знаком, – проговорил Стас, делая знак официанту.
– Тоже мне педагог.
– Ага, именно. Слухай сюды. Женщины – это как азартная карточная игра, со строго установленными правилами. Сечешь? Никому ведь не придет в голову возмущаться этими правилами. Правда? Главное – их знать, уметь блефовать, распознавать блеф другого, владеть собственными эмоциями, и тогда можно неплохо провести время, и даже с некоторой пользой для себя. Ты можешь верить или не верить тому, что они говорят, – неважно, ты, главное, не возражай. Представь себе, что играешь в покер. Там ведь ты не возражаешь? А, Димон?
– Как думаешь, Стас, твое красноречие вперемежку с едкими причудами продиктованы журналистской закалкой или четвертой порцией вискаря?
– Я бы попросил, – возмутился Стас, – я бы попросил вас, Дмитрий Михайлович, более уважительно отзываться об этой древнейшей науке, не побоюсь этого слова, уходящей своими корнями в исторические, политические, культуролог…
– Але, прекращай. Не до того… Ты мне действуешь на нервы.
– Прошу прощения, сбился с рельс, не знаю, куды бечь. О чем это я? Ах да, о женщинах. Итак, о, женщины! Слушай, Валевский, с женщинами, так же как и с политиками, главное – что? Главное – не возражать и не бросаться в пошлые крайности. Не начинать, не приведи бог, что-то им объяснять, они же считают, что все знают и без нас. Усек? В политике, например, не прощается инакомыслие, сомнение, – тебе простят любую любовную интрижку, черт с ней, с интрижкой, но не простят расхождение во взглядах. Женщина же, напротив, никогда не забудет любовный пыл, предназначенный для другой, но ей нет никакого дела до твоих политических воззрений. Понял?