Жонглёр - стр. 29
– Одно лицо, одно лицо! – сумел воскликнуть родственник и снова зарыдал. Наконец, он взял себя в руки. – Вы, молодой человек, удивительно похожи на Анечку. У вас её глаза.
– К сожалению, Всевышний распорядился так, что мне не довелось воочию узнать этого.
– Да, да! – Старик опять сморщился и снова спрятал лицо в платке. Отдышавшись и вытерев слёзы, продолжил: – Судьба бывает жестока и часто норовит лишить нас самого дорогого и приятного. Мне так нравилось, как Анечка смеялась. Без преувеличений – серебряный колокольчик звенел. А как она обожала танцевать. Очи сияют, ланиты горят. – Глядя на него Фирсанов предположил, что некогда этот человек был влюблён в его мать, но она выбрала отца. – Не поверите, могла без устали протанцевать всю ночь. А как мы шли первой парой на балу у Францевичей! Загляденье! Как мы шли… Но все, увы и ах, в прошлом! А вы, юноша, просто красавец. И стать, и вид. В каком полку служить изволите?
– Я студент третьего курса юридического факультета Санкт-Петербургского университета.
– Похвально, похвально, но жаль! – Опустившись на диван, граф похлопал рядом с собой, подняв небольшое облачко пыли, призвав внучатого племянника. – Хотя занятие сие и общему благу послужить может.
– А отчего же жаль? – настолько удивился Леонид, что немного пренебрёг правилами приличия.
– Фамилия у вас… Кстати, запамятовал, как вас величать?
– Леонид Александрович, можно Лёня.
– К чему нам это амикошонство, Леонид Александрович? Фамилия у нас древняя, гордая. Да и ваша ничем запятнана не была. Мужчины по нашей линии всегда служили царю и отечеству. Всегда с честью несли ратную службу.
– Так вот, честь и свобода и составили суть моего визита к вам. Только понукаемый этими чувствами осмелился вас побеспокоить, – приноравливался к старой, несколько выспренней манере изъясняться, Лёня.
– Ну, право, какие счёты между своими. Чем могу быть полезен? – Старик даже немного напружинился, обратившись целиком в слух.
– Не знаю, известно ли вам, что на юге Африканского континента маленький бурский народ ведёт освободительную войну против Британской короны.
– Мерзавцы! Мерзавцы! И ещё раз мерзавцы! – жёстко отрезал Алексей Иннокентьевич.
– Кто? – похолодев, с ужасом спросил Фирсанов, оценивая вероятность получения необходимой рекомендации. Ведь вполне естественно, что старик мог быть англофилом, а не симпатизировать потомкам голландских переселенцев. Он был старым воякой, прошёл Турецкую кампанию 1855-56 годов. В следующую секунду он понял, что в данном случае не важно, на чьей стороне граф, важно будет ему верно подыграть, а ради рекомендательного письма он был готов на все тяжкие. Аристов выдержал достойную театральную паузу, расправил бороду на груди и произнёс:
– Конечно, подданные Великобритании! – Фирсанов облегчённо выдохнул, не придётся бесстыже врать старику в глаза. – Ультиматум Чемберлена – это в высшей степени наглость и оскорбление интеллекта. Стоило найти там золото и алмазы, так англичанам срочно потребовалась эта земля. Мерзавцы!
– Как же я с вами согласен, Алексей Иннокентьевич! – радостно подхватил Леонид, слегка удивлённый политической осведомлённостью своего престарелого родственника.
– Всегдашняя манера англосаксов! Яркий образчик колониального мышления! – Граф продолжил развивать своё понимание ситуации. – Наложить когтистую лапу на то, что им никогда не принадлежало! А лучше отобрать это чужими руками, разжечь войну, добиться изнурения супротивников, а потом с видом благодетелей устроить мир. И за своё «скромное» посредничество ободрать обе стороны почём зря, присовокупив себе большую часть, если не всё разом. Знамо дело! Проходили в Крымскую кампанию! Ох, тогда суровые были деньки! Дым, чад, грохот. Пули свистят, снаряды рвутся, неприятель атакует. Я тогда получил под своё командование…