Жонглёр - стр. 25
– Разреши представить моего лучшего друга и однокурсника Леонида Александровича Фирсанова! – широко, по-театральному, открыв дяде своего спутника, торжественно объявил Краснов.
– Располагайтесь, молодые люди, – указал им на добротный кожаный диван с валиками и высокой спинкой с зеркальцем. – Я так понимаю, молодой человек, что Сашка объявился в этом месте только благодаря вашим стараниям.
– Как проницательный человек, Сила Яковлевич, верно заметили, но я всего лишь придал лёгкий первоначальный импульс. А весь путь до места назначения Александр проделал сам! Я даже палец о палец не ударил.
– Ты смотри, – удивился Афанасьев, – значит, и Сашок сам что-то да умеет.
– Вам бы только пилить и понукать меня, – обиженно проворчал Краснов, оккупируя большую часть дивана.
– Да ладно, племяш. Если с тебя профилактически не снимать стружку, то ты мигом из Пиноккио обратно в говорящее полено обратишься.
– У меня, конечно, нет такого длительного и богатого опыта общения с вашим племянником, как у вас, но, по моему разумению, он имеет все предпосылки вырасти в хорошего поэта, если не бросит этим заниматься.
– Да ну! Потом дашь почитать, – безапелляционно объявил дядя племяннику. – Но насколько я понял, не поэтическое будущее нашего Саши привело вас, молодые люди, ко мне.
– Дядя, если я верно помню, – обречённо напомнил Краснов, – то в последнюю нашу встречу ты сетовал, что необходим молодой и лёгкий на подъем человек на роль корреспондента на англо-бурском театре военных действий.
– Ты верно всё помнишь, Сашенька.
– Так он уже нашелся? – с робкой надеждой спросил племянник.
– Увы и ах!
– Так вот, Леонид Александрович как нельзя лучше подходит на эту роль, – траурно, как приговор, произнёс Саша.
– Хм, – удивился Сила Яковлевич. – Дело принимает крутой оборот. Один момент.
Он грузно встал и направился к своему необъятному рабочему дубовому столу, который монументально возвышался в центре кабинета, перегораживая комнату почти от стены до стены. За ним на стене красовался ростовой портрет Николая II. Массивное кресло с резными подлокотниками и ножками, обитое чёрной лаковой кожей, прикреплённой к деревянному основанию сотней-другой каретных гвоздей, больше напоминающее императорский трон. Слева на стене висела физическая карта Российской Империи, справа, возле большого окна, располагалась похожая карта мира. Сила Яковлевич ударил по колокольчику, стоящему на столе, и в комнате неслышно материализовался прозрачноглазый конторский.
– Миша, три чаю с лимоном. Или кто-то желает бразильский кофий? – Но выяснив, что все будут чай, добавил: – Цукаты в сахаре, сушек, сухарей и варенья вишнёвого. И меня ни для кого нет, до особого разрешения.
– Даже для главного редактора?
– Даже для него.
– Понял. Сей момент, – еле слышно сказал Миша и с поклоном исчез.
– Диспозиция в общих чертах понятна. Приступим к детальной рекогносцировке, – прогудел Сила Яковлевич и расправил на груди бороду.
– Я, конечно, понимаю ваши сомнения, – заговорил на английском Фирсанов, – неизвестный человек, может быть, измором взявший вашего племянника, но мне решительно нужно это место. Даже скажу вам больше, оно мне необходимо до крайности!
– Надеюсь, вы понимаете, – на английском же продолжил издатель, – что это не увеселительный пикник за городом с музыкантами и хористками?