Жнецы Страданий - стр. 43
Да и жили тут хуже, чем зверье дикое в чаще дремучей: без правды, что деды заповедали, без песен и праздников, без веселых посиделок и гуляний. Все здесь были будто голые, все на виду и все при деле. Некогда выученикам было ни шкодить, ни миловаться – ходили, как тени, не поднимая глаз, каждый в своей скорлупе, каждый со своим грузом на душе, облегчить который никто не помогал.
И даже на заветной делянке, где так любила бывать юная целительница, не рос цветок какой простой. А ежели пробивался, так сразу выдергивали за бесполезностью. Ни разу за минувший год не взяла Айлиша в руки нитки или прялку, не склонилась над ткацким станом, не вязала, не вышивала, не плела кос, на вздевала на шею расписных глиняных бусин, не гуляла в лесу. Весна поменялась с летом, лето с осенью, осень с зимой, а та – снова с весной… А теперь вот заканчивалось второе лето в Цитадели, но девушка из рода Меденичей только и заметила, что целый год ее жизни прошел стороной.
Ни денечка не было, чтобы она не училась, усердно склоняясь над свитком или перебирая травы, твердя заговоры или собирая настойки. И друзья ее также всяк свое послушание несли. Прежде пышущая женской статью Лесана сделалась похожей на тощего парня – вытянулась в росте, а жилы на некогда мягком теле теперь переплетались, как ремни. Даже вечно краснеющий Тамир рдел теперь все реже, был уже не так многословен и любопытен, а иной раз, нет-нет да отпускал крепкое словцо из тех, от которых ранее едва без памяти не падал.
Гребень замер в руке. Айлиша застыла, глядя в пустоту. Как же так она жила, что не видела, как меняются друзья, превращаясь в тех, о ком говорил крефф Нэд – в выучеников? И правда ведь, пройдет год-два, и не станет девок Айлиши и Лесаны, не станет парня Тамира. Вместо них на свет появятся обережники. Неужто и их глаза будут такими же пустыми, как у креффа Клесха? Неужто они станут такими же злыми, как крефф Донатос, и такими же равнодушными, как крефф Майрико? Неужто, неужто, неужто?..
Да разве возможна иная для них судьба, если все, от чего сердце и душа радуются, в Цитадели под запретом? Что плохого будет, если на праздник Первого снега послушникам разрешат построить крепость и зашвырять друг дружку снежками? Чем осквернится их Дар, если девки станут носить косы или хотя бы изредка надевать расшитые рубахи? Разве правильно это – вместо того, чтобы сватов засылать, парню девку о тайном спрашивать? И почто тут порют так, что на всю жизнь спины в отметинах остаются?
И тут же подлая мыслишка червяком зашевелилась в голове: «Хвала Хранителям, что на целителя выпало учиться, что не заставляют от рассвета до заката через бревна да камни скакать, прыгать, драться и мечом размахивать. Что не рассказывают изо дня в день про мертвяков да иных Ходящих!» Но едва эта мысль промелькнула в голове, как жгучий стыд затопил душу. Нашла, чему радоваться, – тому, что друзьям гаже!
Но ведь не виновата она, что Дар у нее именно к лекарскому делу! Да еще теплится в душе надежда, что и у Тамира – такой же. Ведь по сей день не вручили ему цветной одежи, так и ходит как первогодок. Может, сегодня крефф Донатос расщедрится и наконец скажет парню, какое у того назначение? Со многими так бывало.
Первый год уроки у всех часто общие. Иной раз Майрико хвалит Тамира, когда он быстро запоминает наговоры или варит мази. Хвалят и Лесану. А вот Айлишу другие креффы ругают. На уроках у Донатоса она от жути обмирает, слушая про упырей или оборотней. А на уроках креффа Клесха и вовсе едва управляется, хоть на ногу быстра и телом вынослива, с палкой или мечом деревянным – чисто кобылища. То сама себе в лоб заедет, то споткнется на ровном месте.