Жизненный план - стр. 20
Прижимаю к себе Тревора, и мы кружимся и хохочем, пока я могу устоять на ногах. Впервые за три дня мое лицо освещает искренняя радость.
– Что за мальчишка сделал меня счастливой? – спрашиваю я и щекочу животик племянника.
Прежде чем он успевает ответить, в патио появляется Шелли, волосы собраны в высокий хвост почти на самой макушке. На ней, как мне кажется, джинсы Джея, подвернутые несколько раз.
– Привет, сестричка, – говорит она мне. До того как она вышла замуж за моего брата, мы с Шелли были подругами и жили в одной комнате в колледже. Мы до сих пор с удовольствием дурачимся, называя друг друга сестричками.
– Привет. Ты сегодня дома.
Она идет мне навстречу, шаркая вязаными тапочками.
– Я уволилась.
Смотрю на нее во все глаза:
– Не может быть. Почему?
Шелли наклоняется, чтобы вырвать сорняк.
– Мы с Джеем решили, что будет лучше для детей, если один из нас останется с ними дома. После получения наследства мы не нуждаемся в деньгах.
Тревор извивается, силясь освободиться, и я опускаю его на землю.
– Я же мать. Так разумнее.
– И ты сдалась. Так просто?
– Да. К счастью, женщина, что замещала меня во время беременности, согласилась занять мое место. – Обрывает с одуванчика засохшие листья и бросает на землю. – Они провели вчера собеседование, и сегодня она вышла на работу. Мне даже не придется ее натаскивать. Все сложилось просто замечательно.
Ощущаю некоторую натянутость интонаций и понимаю, что не все так замечательно, как хочет уверить меня по друга. Шелли работала логопедом в клинике СенФренсис, в реабилитационном отделении, обучала взрослых, перенесших черепно-мозговую травму, не только заново говорить, но и думать, рассуждать и общаться с людьми. Она любила хвастаться, что это не только ее профессия, но и призвание.
– Прости, но я не могу представить тебя сидящей дома мамашей.
– Это будет здорово. Почти все мои соседки сидят с детьми. Каждое утро они собираются в парке, занимаются йогой вместе с малышами, играют в песочнице. Ты не представляешь, скольких важных вещей были лишены мои дети, пока ходили в детский сад. – Оглянувшись, находит глазами Тревора, бегающего кругами, расставив руки, изображая самолет. – Может быть, эта безработная наконец научит говорить собственного ребенка. – Шелли хихикает, но замолкает, не находя поддержки с моей стороны. – Тревор до сих пор не может произнести… – Она замолкает и смотрит на часы. – Постой, но ты ведь должна быть на работе.
– Не должна. Кэтрин меня уволила.
– О боже! Позвоню няне.
К счастью для нас, у Меган Уитерби, гипотенузы в нашем дружеском треугольнике, было хобби торговать недвижимостью, без особой, стоит заметить, надежды продать дом. И к счастью для Меган, она была почти помолвлена с защитником «Чикаго буллз» Джимми Нортрупом, считавшим комиссионные агента вещью необязательной. Посему, когда мы с Шелли позвонили ей по дороге в кафе «Френч пресс», она уже была там, словно предчувствовала кризис.
«Френч пресс» стало нашим любимым из всех безалкогольных кафе в округе – классное и очень уютное местечко, всегда заполненное желающими поболтать, что обеспечивало иммунитет от подслушивания. Теплый сентябрьский день манил на улицу, где за кованым столиком и расположилась Меган, одетая в черные легинсы и свитер с глубоким вырезом, облегающий, по ее собственному утверждению, «классные сиськи». Ее бледные голубые глаза подчеркнуты серыми тенями в стиле «смоки айс» и, кажется, тремя слоями туши. Светлые волосы перехвачены серебристой заколкой, на щеках угадываются розовые румяна. Меган, с одной стороны, напоминает девушку по вызову, с другой – в высшей степени женственную молодую даму – сочетание, которое, по-видимому, мужчины считают идеальным.