Жизнь замечательных устройств - стр. 22

Чтобы понять, в чём состояла новизна и прогрессивность идей Роберта Бойля, следует упомянуть, что его основным противником, как и противником многих естествоиспытателей того времени был весьма серьёзный авторитет – Аристотель, естественнонаучные идеи которого, надо отдать должное, были весьма прогрессивны для его времени, но по прошествии почти двух тысяч лет безнадёжно устарели. Космология Аристотеля-Птолемея трещала от ударов «Коперникианской ереси», открытий Кеплера и Галилея, но его учение о четырёх первоэлементах ещё было общепринятой концепцией. Более того – существование четырёх первоэлементов можно было наглядно доказать. Обычно это делалось так: поджигали кусок свежесрубленного дерева, который горел, выделяя пламя (первоэлемент – огонь), влагу (первоэлемент – вода) и пары (первоэлемент – воздух), а после сгорания оставалась зола (первоэлемент – земля).

Такое доказательство вполне устраивало многих учёных мужей того времени, которых ничего не заботило кроме логичности объяснения и красивой с точки зрения риторики демонстрации; а сжигание древесины позволяло продолжать ценить Аристотеля как величайшего мастера логики всех времён и народов. Однако люди, которых заботила не столько теория и стойкость системы логических доказательств, а, скорее, практика: непосредственно работавшие с изменяющимися веществами ремесленники – красильщики, гончары, винокуры и металлурги – интуитивно догадывались о том, что свести объекты их ремесла к четырём аристотелевским первоэлементам вряд ли можно. Тем не менее, поскольку эти уважаемые люди не были обучены ни логике, ни риторике, окажись они за кафедрой тогдашнего университета, они не смогли бы связно изложить свои взгляды на природу вещей, ну а поскольку они относились к ограниченному в те времена в правах третьему сословию, вероятность предоставления ученой трибуны была нулевой.

Алхимики, сообщество которых было ещё более замкнутым и секретным, тоже не во всём разделяли идеи Аристотеля, особенно те, кто считал, что им удалось разработать способ превращения металлов в золото. Бойль считал большую часть мошенниками, дурачившими почтенную публику, но при этом не то чтобы не исключал возможность превращения металла в золото, но и сам пытался получить драгоценный металл, ближе к концу жизненного пути даже сообщив о том, что достиг заветной цели носителей тайного знания (об этом упоминалось в одной из предыдущих глав).

Бойль не относил себя ни к алхимикам, ни к представителям научно-преподавательского истеблишмента того времени, ни, конечно, к ремесленникам. Он был одним из представителей нового «гибридного» поколения учёных своего времени – мыслителей-практиков, которые не только штудировали древние тексты и могли расшифровывать даже самые сложные алхимические метафоры, но при этом ещё и отлично владели экспериментальным мастерством и чувствовали себя свободнее в лаборатории (ну а лаборатории они организовывали в своих собственных домах). Самой интересной задачей Бойль считал разработку новых лекарственных средств – ту область химии, революционные изменения в которой произошли за столетие благодаря Филиппу Ауреолу Теофрасту Бомбасту фон Гогенхайму, более известному как Парацельс, и его последователям-ятрохимикам.