Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. Том 1. Перманентная революция и футуризм. Eritis sicut deus! Том 2. Советское авторское право в 1917–1930-х годах. «Честный» плагиат. Прецеденты - стр. 47
«Железному поэту – железный венок». В. Татлин
Она не новая – в своё время на похороны Владимира Ильича Ленина личный состав 23-й Харьковской стрелковой дивизии прислал инсталляцию, в центре которой была пятиконечная звезда из кортиков, цифры XXIII из винтовочных патронов, серп и молот из деталей гранаты В.И. Рдултовского и штыка к винтовке Маузера. Конструкция была прикреплена к двум перекрещенным винтовкам Мосина, драгунским саблям и солдатским бебутам, а портрет вождя в обрамлении чёрных траурных лент разместили на бронещитке пулемёта «Максим». Кстати, подобные дизайнерские предметы, сделанные из «подручных» материалов, украшали стены многих красноармейских клубов[24].
А в 1928 году такой же железный венок на могилу барона П. Врангеля возложили участники 1-го Кубанского (Ледяного) похода. Он был изготовлен в виде самой почётной награды Добровольческой армии – знака первопоходника I степени в виде стального меча на фоне тернового венца из колючей проволоки, опоясанной георгиевской лентой.
Чёрный катафалк зловеще загромыхал по московским мостовым к месту проведения траурного митинга. Для тысяч собравшихся стихи погибшего поэта, подражая его сценической манере, читал Сергей Балашов – молодой артист Государственного агитационного театра. Прямо на митинге начали сбор средств на тракторную колонну имени Владимира Маяковского, имена жертвователей были опубликованы в газетах.
(Маяковский В. В.
Чудовищные похороны. 1915)
Некролог в газете «Труд», подписанный одними инициалами Н. Б-н (Николай Бухарин), заканчивается словами: «17 апреля в 6 час. 30 мин. пополудни печь московского крематория испепелит жаром своих тысяч градусов тело поэта Маяковского. Сожжёт того, в чьём мозгу вынашивались и рождались большие и горячие мысли. Может быть, такие же горячие, как и пламя кремационной печи».
В августе 1934 года ответственный редактор газеты ВЦИК «Известия» Николай Бухарин выступал с докладом «О поэзии, поэтике и задачах поэтического творчества в СССР» на I Всесоюзном съезде советских писателей, на котором Владимир Маяковский был упомянут в историческом разделе вместе с Демьяном Бедным, сразу же после Валерия Брюсова.
После слов докладчика о Маяковском: «Кубарем катились от него враги, а он грозно наступал, его поэзия рычала и издевалась, и росла пирамида творческих усилий этого мощного, оглушительного поэта – настоящего барабанщика пролетарской революции» зал стоя аплодировал памяти легендарного поэта. Затем его имя (правда, только однажды) прозвучало в выступлении Виктора Шкловского: «Мы, в частности мы, бывшие лефовцы, сняли с жизни полезное, думая, что это эстетика; мы, будучи конструктивистами, создали такую конструкцию, которая оказалась неконструктивной. Мы недооценили человечности и всечеловечности революции – теперь мы можем решать вопрос о человечности, о новом гуманизме. Гуманизм входит в структуру эпохи. Маяковский, имя которого должно быть здесь произнесено и без которого нельзя провести съезд советских писателей (аплодисменты). Маяковский виноват не в том, что он стрелял в себя, а в том, что он стрелялся не вовремя и неверно понял революцию. Когда Маяковский говорил, что он становился на горло собственной песне, то здесь его вина в том, что революции нужны песни и не нужно, чтобы кто-нибудь становился на своё горло. Не нужна жертва человеческим песням». [2.35]