Жизнь наоборот - стр. 14
– Ты тоже красавица, не расстраивайся, и ты тоже странная. Я иногда бываю странным, а ты всегда в этом состоянии. Давай просто любить друг друга. Молча и сосредоточенно.
– Давай! – обрадовалась Алина, радуясь возможности ухода от выяснения отношений.
И они забыли, на каком свете находятся, в каком времени суток пребывают и в каком пространстве плавают их обнажённые тела. Всё исчезло. Не было комнаты, кровати и подушек. Не стало электричества, исчезли звуки. Они погрузились в измерение, до сих пор не изученное физиками и философами и по этой причине не имеющего количественного номера. Это самое лучшее измерение во времени и пространстве, его не существует в других мирах, но оно есть на земле. И попасть в него можно лишь однажды. Алина плыла по невесомому облаку, отталкиваясь руками от пустоты, понимая, что в этот миг она счастлива, как не была счастлива никогда до этого. Она видела и ощущала своё счастье. Она трогала его руками. Оно было невесомое, но осязаемое. Алина вскрикнула и очнулась. Дима смотрел на неё влюблёнными глазами.
– Ты никому не расскажешь про нас? – сказал он, пробуждаясь от любовной истомы.
Алина поморщилась. Разве можно рассказать про любовь кому-нибудь? Никто не поймёт. Она отгородилась от Димы и стала одеваться, пытаясь сохранить в душе ощущение счастья:
– Нет. Не волнуйся. Я всё забыла!
Он проводил её до двери. Обнял и долго стоял, обхватив её руками. Наконец она освободилась от захвата и вышла на площадку, пытаясь вернуть себя в ощущение невесомости. Ей удалось. Алина засмеялась и побежала, чувствуя, что победила реальность и теперь сможет отстраняться от неё. Когда захочет.
– Хабкун! – крикнули сзади.
Алина вздрогнула, сбилась с шага, но не обернулась.
– Хабкун! – прозвучало ещё громче, но девушка продолжала семенить по коридору.
Каблуки красивые, высокие, целых двенадцать сантиметров – ужасно неудобные; чувствуешь себя, как на костылях.
«Чёртовы копытца. Придумали же моду! Кто это кричит? А-а, опера шутить изволят. Уже все знают, что меня стошнило на месте происшествия, и я не смогла процессуально оформить труп. Ладно, мне бы день простоять, да ночь продержаться. Нет, наоборот, ночь простоять, а день продержаться… Ничего, выстою! Интересно бы знать, что означает это странное слово “хабкун”?» – размышляла на ходу Алина.
– Алина Юрьевна, наше вам! – Её обогнал Денис Хохленко. – Что же вы не реагируете на приказ?
– А-а, Дэн, привет! – обрадовалась Алина.
Слава богу, что это Хохленко, а не Слава Дорошенко. С тем и шутить опасно.
– Это не приказ, а какая-то собачья команда, – засмеялась Алина. – Кстати, что такое – хабкун?
– По-афгански – ложись! – объяснил Денис и добавил после многозначительной паузы: – Знаешь, скажу тебе по секрету, тебе одной, а ты уж никому – я в Афгане был.
– Да ты же маленький для Афгана, – развеселилась Алина, – это Александр Николаевич там воевал. А Константин Петрович в Чечне. А тебя тогда ещё не было на свете.
– Ничего ты не понимаешь, не доросла пока до взрослых игр. Меня, между прочим, туда заслали с секретной миссией, – разоткровенничался Хохленко. – Я в федеральных силах служил.
– Ой, Дэн, не знаю я таких сил. Не придумывай! Сам хабкунь, если тебе так хочется! Привет!
И Алина резво рванула в сторону дежурной части, оставив Хохленко далеко позади. Денис хмыкнул и отправился искать следующую жертву.