Жизнь на грани - стр. 7
Пару дней ломал голову – неужели мне снилось, что Артур умер? Потом оставил это сновидение в покое. Он же жив. Не буду ему об этом говорить. Пришло время возвращаться после выписки из больницы. Далее вынужденное расставание с девушкой, родной город которой не Питер, а Кисловодск, и затем – мое возвращение в интернат. Все очень закономерно, поверьте на слово. В каждом событии есть смысл, даже если мы его не видим.
С Артуром общаться мы продолжили как ни в чем ни бывало, пару раз ночью играли с ним и с мальчишками в «Warcraft III», заказывали себе пиццу и неплохо проводили время. Параллельно я сознательно стал с ним говорить о религии – интерес к разговору был искренним, как всегда, но мне хотелось как-то приобщить его к вере, духовно его развить, что ли. Переживал я о нем. Так или иначе – мне это удалось. К тому же, начиная с февраля к нам в школу приходил проповедовать батюшка. Алексей его звали, как меня. Я посещал его проповеди каждый раз, и Артуру, конечно, становилось все интереснее и интереснее – «а что если реально ТАМ что-то есть и не всегда надо руководствоваться логикой?» У него появились вопросы, ну и в итоге пару таких мероприятий мы посетили вместе.
К этому моменту произошли уже известные вам весенние происшествия. И где-то в это время Артур внезапно лег в больницу. В Питере, подлечиться. Он и раньше так делал, но в этот раз на фоне всей этой «чумы» мне показалось, что больше я его никогда не увижу…
Вместе с этим весной произошло еще кое-что.
На этот раз хорошее. Ведь не бывает так, чтобы все было плохо, верно?
Школой был нанят плиточник, потому что понадобился ремонт кабинета кулинарии. Прежнюю мебель и прочие предметы вынесли, и парень лет двадцати пяти прекрасно делал свою работу на данном ему объекте. Мы с ним сдружились. Стали общаться так же хорошо, как с Артуром, но за меньший период времени. Ну, не суть.
Звали его Олег. На время работы он проживал за задним двором школы, там, где находились гаражи. В одноэтажке, больше похожей на казарму. В соседней такой же обитал местный сапожник, звали его Юра. А за всеми этими гаражами и казармами находился районный Психоневрологический интернат. Предугадывая ваши возможные вопросы, скажу сразу: нет, там я не лежал.
Так вот. Сам Олежка был родом из России, брат его служил моряком в Мурманске. Брат в России так и остался, а Олег переехал жить на Украину. А через какое-то время отправился в мой родной Питер на заработки:
– Да ну, Леха, это не жизнь! Заколебало! С моим-то опытом и качеством работы я получаю мизер! Меня друзья в Чехию к себе зовут жить, в Украине я получал бы сейчас за каждый квадратный метр больше, чем у этого Вовы. Надо бросать на него работать. Это раньше он платил достойно. А щас – хоть вой, – говорил он мне. Слава богу, через пару лет после всех этих событий он уехал к себе домой. С тех пор больше мы не виделись. А жалко, конечно. Мы с вами сейчас сидим в этой Одессе, дождь не перестает, а он живет в Каховке. Жил, по крайней мере. Таких людей я давно не встречал. Он был очень позитивным, исполнительным, веселым и добрым.
Кстати, я успел познакомить Артура с Олегом…
С этим рабочим у нас немало веселого происходило! В него там одна девочка влюбилась, но это все неважно. Сперва я просто ему помогал чем мог, потом уже начал ходить к нему в гости – по утрам, раньше подъема и по вечерам – в казарму. Сидели выпивали или просто чай пили да общались. Дело развернулось так, что в шкафу того сарая, где он жил, мы нашли мешок с металлом, разбирали его с парой ребят в течение месяца и сдали в итоге в приемный пункт. На вырученные деньги посидели на