Жизнь на грани - стр. 32

Уже от одного этого медбрату стало легче. Обретя речь и совладав со слезами, вызванными не столько ломотой и нытьем ватного теперь тела, а угрызениями нечистой совести, молодой человек поблагодарил священника и с грустью повернул голову к тумбочке у изголовья кровати.

– Никогда бы не подумал, что окажусь на месте пациента. Думал, что не так-то им и тяжко, – сглотнул комок покалеченный собственным высокомерием парень. От этого легче не стало, ибо рядом с ним лежал украденный плеер. В очередной раз разрыдавшись и стараясь не смотреть от стыда в светлые глаза батюшки, он сказал: – Помню, в училище мне казалось, что этика – это несерьезная болтовня об идеальном, не имеющая никакого отношения к реальности, – проговорил воришка, вновь посмотрев на украденный им девайс.

Сотрудники не поверили словам Павла о краже и оставили «игрушку» попавшему в переделку товарищу. «Если это правда, пусть сам решает, как распорядиться тем, что ему не принадлежит», – негласно решили они.

– Прошу, отнесите плеер в семнадцатую палату к тому мальчишке с заботливой мамой. Они наверняка ищут. Скажите, что это я его спер, – говорил и говорил медбрат, тогда как батюшка, поняв его с полуслова, взял гаджет и, глядя на разбитый экран, попытался его включить.

– Все работает, даже музыка играет. Экран слегка пошкрябан. Но это поправимо, да и у вас все заживет. Дайте себе время, и сами себе удивитесь, уверяю вас, – сказал он и в благотворной тишине, заполнившей палату, удалился искать владельца «мптришки». Остаток дня ему хотелось размышлять о вечном и жизненных коллизиях, сопровождающих все бренное…

Любовь – вещь идеальная, супружество – реальная; смешение реального с идеальным никогда не проходит безнаказанно.

Иоганн Вольфганг Гете

Поднимаясь по лестнице в двадцать пятую квартиру, Паша чувствовал странный трепет предвосхищения – так бывало, когда ребенком ожидал подарков от Дедушки Мороза под еще пахнущей лесной жизнью елкой.

Тем временем в подъезде пахло не елочкой, а борщом и жареной картошкой – вот он, русский дух.

– Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, – проговорил Павел сам себе избитую вещь, вставив ключ в дверной замок. «Интересно, – подумал молодой человек, – я столько убивался о прежних своих отношениях, а стоит потерять из виду Кристину, так эта моя потеря кажется совсем невосполнимой. Хотя мы всего-навсего соседи. Были», – закончил внутренний монолог парень.

Дверь отворилась, и он вошел в квартиру.

Как ни странно, он был рад возвращению домой. Оно и понятно – это куда лучше, чем смотреть на аппетитных и заботливых медсестричек, которые тебе никогда не достанутся, или видеть, как сбивают человека на дороге, а время растягивается, будто жвачка.

Даже какашка Бендера, на которую он чуть не наступил, не испортила ему настроения.

– Дом, милый дом. Вот и объяснение моему радостному возбуждению, – сказал он, попытавшись включить свет в коридоре.

Но не тут-то было.

– Можешь не стараться, лампочка сдохла. Здравствуй, – сказала ему Вика, собиравшаяся, как видно, готовить на «Мечте» свою вонючую рыбу.

– А, Вика, здравствуйте.

– Где ж ты был?

– Ой, не спрашивайте. Болел, – ответил Паша, стараясь поскорее уйти от разговора и просочиться к себе в комнату.

По-прежнему находясь в приподнятом настроении, он зашагал к вожделенному жилищу. Павел уже видел, как вскоре приведет его в соответствие со своими вкусовыми пристрастиями: на стене появится плакат с молодыми ребятами из «Black Sabbath» – разумеется, в оригинальном составе, где на вокале старина Оззи Осборн; Алину он попросит нарисовать ему какой-нибудь рисунок, а обои он возьмет и переклеит…