Жизнь моя – Армия - стр. 19
У Савицкого очки на этот раз поползли на лоб. Он уставился на самого старого прапорщика части и сказал:
– Не понял…
Яровой все с тем же хихиканьем и ужимками пояснил:
– Чего тут понимать? Спецы по работе они не плохие, в отделах хвалят. Вот только заниматься строевой и слушать лекции не любят. Я сам марширую под их команды безо всякого Устава! У Карпович сразу две пуговицы на рубашке во время занятий отлетели – грудь вывалилась из лифчика! Вот это зрелище! Класс! У Мироновой у юбки молния полетела на плацу и та съехала при мне! Трусики кружевные, прозрачные. Солнышко светит… Еще у трех на колготках стрелки пошли. Так они задрали юбки и их при мне зашивали! Да еще делают вид, что я такая же девчонка, как они. Никакого стеснения! А эти вопросы насчет секса? Я старый больной человек, а они…
Прапорщик хлюпнул носом, а потом снова захихикал:
– Представляете, сижу за столом, а Лидка наклоняется и спрашивает шепотом: «Михаил Ефремович, а вы еще можете или уже нет? Я бы не отказалась. У меня мужчин старше тридцати не было…».
Савицкий вытаращил глаза и закашлялся. Прокашлявшись, обалдело произнес:
– А вы не придумываете?
Яровой сморщился и яростно крикнул:
– Я из того возраста вышел!!!
Полковник напряженно спросил:
– И что предлагаете?..
Михаил Ефремович тут же перестал хихикать и радостно выдал:
– Вы к ним майоров прикомандируйте! Среднее звено и такие же наглые, как эти девахи. Мужики уже поднабрались опыта и в соку! Пусть девки на них ездят…
Командира несколько покоробила такая прямота, но по виду прапорщика он понял, что тот «на последнем издыхании». Вернул очки на глаза и спросил:
– Кого в жертвы рекомендуете?
Яровой без задержки выдал:
– Рязановского! Бабник! Пусть они ему спесь поубавят! А то идет мимо плаца позавчера, я с ними мучусь, а он смеется. Двенадцать человек, это не одна…
Савицкий обрадовался и мстительно усмехнулся…
Майор Рязановский действительно «попил кровушки» у него. Почти каждую неделю в командирский кабинет заходила очередная девчонка из поселка неподалеку и жаловалась на этого ловеласа и Дон Жуана. Он менял подружек, как перчатки. Без труда влюблял в себя приглянувшихся девчонок. Проводил пару вечеров и исчезал. Жениться майор не собирался и открыто говорил об этом каждой пассии, но они не принимали к сведению и платились за доверчивость. Через три-четыре дня зареванная влюбленная девчонка появлялась в ракетной части.
Савицкий, проводив и успокоив, как мог, очередную жертву чар неотразимого майора, вызывал его «на ковер». Устраивал «общее прогревание организма», которое, впрочем, ни разу не увенчалось успехом. Зато вопли командира доносились аж до подсобного хозяйства. Рязановский весело поглядывал в глаза полковника блестящими карими глазами и даже не старался скрыть этого, когда тот отчитывал его в очередной раз.
С недавних пор Савицкий уже не знал, что делать с неисправимым бабником. Перевести его в другую часть командир не мог – лучшего спортсмена, чем Женька, в части не было. Ни одно соревнование между частями не проходило без его участия. Все спортивные награды в кабинете командира были добыты им.
Поначалу, когда освободилась должность начальника по физической культуре и спорту, полковник хотел сделать им Рязановского, но потом передумал, вспомнив о часто пустующем, пусть и холодном, зале и сваленных в углу матах…