Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца - стр. 24
Выбор, однако, следует делать с осторожностью. Учителю недостаточно быть сведущим: он также должен обладать незапятнанной репутацией и ни в коем случае не посягать на добродетель миловидных учеников, ведь юный Леонардо, безусловно, был именно из таких.
А вот тут загвоздка: о маэстро Бенедетто ходят дурные слухи, магистратура ночных стражей грозит ему сразу несколькими обвинениями в содомии. Как раз в том же в 1468 году четырнадцатилетний юноша из Сан-Фредиано, Джованни Андреа Салютати, обвинит Бенедетто в приставаниях прямо в саду при монастырской школе Санта-Мария-делла-Скала[47]: «Benedictus magister arismetricis ipsum sodomitavit hodie in eius orto posito contra hospitale Scalarum, ex parte anteriore»[48]. Двадцать лет спустя другой Леонардо, десятилетний сын мелкого чиновника Синьории, Лодовико Буонарроти, будет вверен заботам алгебраиста Рафаэлло ди Джованни Каначчи. И весьма опрометчиво: все закончится жалобой на Каначчи, виновного в совершении над малолетним Леонардо Буонарроти «pluries et pluries vitium soddomie ex parte posteriori»[49], причем непосредственно в классе. И мальчик станет не единственной жертвой этого magister[50].
Однако все педагогические прожекты сера Пьеро в области школы абака оказываются безуспешными. Похоже, Леонардо нравится запутывать учителя каверзными вопросами, далеко выходящими за рамки предмета, а когда дело доходит до практических правил торгового учета, юнец попросту отказывается их изучать.
Ничуть не лучше обстоят дела с лингвистическим и литературным образованием мальчика. Латыни, или, как тогда говорили, «грамоты», то есть грамматики, он не знает совершенно, больше склоняясь к текстам на вольгаре, имеющим хождение в кругу купцов, нотариусов и ремесленников: «Комедии» и «Пиру» Данте, «Декамерону» Боккаччо, новеллам Саккетти, назидательным рассказам, переводам античных классиков и религиозным текстам. Как напишет однажды Джорджо Вазари, Леонардо с самого начала проявляет себя «дивным и небесным», но в то же время «переменчивым и непостоянным», наделенным чертами, которые во Флоренции того времени считались худшим из недостатков: «он принимался за изучение многих предметов, но, приступив, затем бросал их»[51].
В 1465 году, вскоре после смерти Альбьеры, сер Пьеро женится повторно, на пятнадцатилетней дочери своего друга-нотариуса и коллеги по Бадии, Франческе ди сер Джулиано Ланфредини, на сей раз принесшей ему небольшое приданое: 150 флоринов.
Дела его все больше смещаются к самому центру города, средоточию власти. 16 января 1467 года он даже переезжает на площадь Синьории, сняв дом у Симоне д’Ингилезе Барончелли, однако задерживается там всего на несколько месяцев и уже в октябре того же года переезжает снова, пусть и недалеко, на виа делле Престанце (ныне – виа де Гонди), где снимает полдома у Микеле ди Джорджо, сына доктора Кристофано, который, в свою очередь, арендовал его у цеха торговцев. Сумма немалая, двадцать четыре флорина в год, зато и место чудесное: с одной стороны – Палаццо делла Синьория, с другой – пьяцца Сан-Фиренце и канто деи Картолаи с его канцелярскими и книжными лавками, всего в паре шагов от Бадии. Можно сказать, это и дом, и работа, поскольку уже 25 октября 1468 года сер Пьеро вместе с коллегой, сером Пьеро ди Карло ди Вива, открывает в Бадии кабинет, «лавку с небольшим складом, годную под нотариальную контору и размещенную супротив входа во дворец флорентийского подеста», сданный ему внаем доном Арсенио ди Маттео, экономом и поверенным Бадии.