Жизнь как на ладони. Книга 2 - стр. 23

Хруст снега из-за угла указал на приближающийся патруль. Тимофей прибавил шагу. В его планы совершенно не входило объяснение с красноармейцами.

– Проверить бы документы у господинчика, – услышал он за спиной, но не обернулся, стараясь идти как можно непринуждённей.

– Пусть идёт, – возразил другой голос, надсадно зашедшись в тяжёлом кашле. – У всех встречных-поперечных не проверишь.

– И то верно.

Звуки шагов и хруст снега переместились в противоположном направлении. Пронесло…

Тимофей сжал в карманах кулаки и подумал, что если его сейчас убьют, то Зина в спокойной Швеции может даже и не узнать об этом. Вероятно, так лучше. Потоскует немного, да и забудет о былой любви, убедившись, что их разлука послана злым роком и ничем более…

Вот и парковая решётка на высоком гранитном цоколе. Чуть дальше, в сторону набережной, на ней должна быть одна сломанная верхушка. Княгиня всё сетовала, что никак не доходят руки заказать кузнецу недостающую деталь. Тимофей приблизился вплотную к ограде, оглянулся и, прижимаясь к ней всем телом, стал подтягиваться на руках. Плечо пронзила дикая боль, и лоб моментально покрылся испариной от слабости и дурноты. «Ничего, ничего, надо потерпеть», – он опёрся коленом о цоколь, напрягся…

– Руки вверх! Не шевелись, пристрелю, – сказал женский голос, и в спину Тимофея жёстко уткнулось дуло винтовки.

Кровь прилила к лицу, а рука непроизвольно скользнула к карману с револьвером.

– Не балуй! – крикнула женщина и произнесла в сторону, обращаясь к сопровождающему. – Котов, скрути ему руки.

Щёлкнула пряжка, и запястья туго обвил кожаный ремень.

«Всё пропало, какой я дурак, даже не выждал время, не проверил прохожих», – сжал от обиды зубы Тимофей, коря себя за неосторожность. О себе он совершенно не думал, в одно мгновение мысленно представив горе родителей.

«Помирать, так с музыкой», – вспомнил Тимофей присказку своего деда Ильи и напряг мускулы, собираясь повернуться и достойно встретить смерть, но в вое ветра, несущегося с залива, он вдруг услышал неясные звуки, сложившиеся в мозгу в чёткие слова: «Раньше смерти не умирай». Подставив лицо под леденящие струи воздуха, он вдохнул полной грудью и решительно сжал губы:

«И то правда. Покорюсь судьбе, а там видно будет».

– Иди вперёд, контра.

Дуло винтовки-трёхлинейки жёстко толкало в спину, причиняя боль в забинтованной руке. Тимофей понял, что бежать бессмысленно. Пришлось подчиниться. Он чуть оступился, наступив ногой на снежный комок, затем выпрямился, мимоходом заметив, что весь двор особняка Езерских забит солдатами, которые грелись у большого костра, разведённого на месте английской клумбы – гордости прежней хозяйки дома.

– Здравия желаю, товарищ Ермакова, кого ведёшь? – поинтересовался у его конвоирши вооружённый часовой в потрёпанной шинели со споротыми погонами.

– Контру поймала. Хотел через забор перелезть, хорошо, Котов помог скрутить, – сквозь зубы процедила женщина и снова провела винтовкой по Тимофеевой спине. – Поворачивай, мироед.

Он свернул с дорожки и переступил через знакомый порог бывшего особняка князей Езерских.

В детстве он переступал его сотни раз. В этих стенах прошло его отрочество, здесь был устроен лазарет для раненых воинов, но с тех пор, как Ольга Александровна продала строение, Мокеевым не довелось здесь побывать.