Жизнь как на ладони. Книга 1 - стр. 11

– Молодец, сынок, ты всё правильно сделал. Никому теперь тебя не отдам.

– Решил я, Серафима, усыновить нашего Тимошку согласно закону, – сообщил Пётр Сергеевич, когда все собрались у самовара на вечерний чай. – Что скажешь? – посмотрел он пытливо на тётю Симу и прижал к себе Тимку.

Та всплеснула руками, прослезилась и громко зашмыгала носом:

– И правильно удумали, барин. Бог сироток привечает, авось, и вам через него счастье выпадет. Богоданный-то сыночек – такой же родной.

Пётр Сергеевич потемнел лицом и невольно взглянул на портрет жены и сына:

– Я думаю, Маша одобрила бы мой поступок, да и Вадим не возражал бы. Он был очень открытым мальчиком, чутким к чужому горю.

Экономка всхлипнула и закрыла лицо фартуком.

– Ну, хватит, Серафима, полно. Не рви мне душу, – приказал Пётр Сергеевич. – Начнём готовить нашего Тимофея в гимназию. Надо ему документы выправить. Вели дворнику заказать мне экипаж, во вторник поедем в церковь, где Тимофея крестили, и выпишем ему метрическую справку. Не годится человеку без документов жить.

От этих слов Тимкино сердечко так и подпрыгнуло.

– Поедем ко мне в Соколовку? А тётка Маня меня назад не потребует?

– Силком тебя никто не отберёт, не волнуйся, – успокоил его Пётр Сергеевич. – Да ты ведь говорил, что не нужен тётке. Может, лукавил?

Тимофей так энергично затряс головой, что чай из чашки брызнул во все стороны:

– Ей Богу, дядя Петя, правда, правда не нужен, – покраснел мальчик. – Я подумал, что, может, вы меня вернуть хотите, – добавил он шёпотом.

– Не выдумывай ерунды, – подвёл итог Пётр Сергеевич, – а собирайся в путь.

Назавтра выехали спозаранку. И то сказать, путь не близкий – почитай, двадцать вёрст, да всё лесом. Тётя Сима сунула в повозку вкусно пахнущую свежими пирогами корзиночку, прикрытую чистым полотенцем, и тайком от доктора запихнула в карман Тимофею петушка на палочке.

«И почему дядя Петя не разрешает есть леденцы? – размышлял Тимофей под мерный стук лошадиных копыт. – Говорит, что они вредные. А в чём там вредность, если они такие вкусные? Я мог бы всю жизнь только леденцами и питаться».

Пётр Сергеевич завернул мальчика в клетчатое одеяло, и Тимошка, надышавшись пряным хвойным воздухом июньского леса, незаметно для себя крепко уснул. К деревне подъезжали за полдень. Тимка вытянулся в струнку. Было радостно и одновременно тревожно: а ну, как что-то пойдёт не так, как задумано? Вдруг тётка заартачится и не захочет отдавать Тимофея Петру Сергеевичу? Да и как-то неловко было показываться перед деревенскими друзьями в барчуковом наряде.

Он вложил свою ладошку в руку доктора, и тот успокаивающе сжал горячие после сна Тимошкины пальцы. Так рука об руку и въехали они в большое село Соколовка.

Первая, кого они увидели, была бабка Мирониха с пустыми вёдрами на коромысле.

– Ахти мне! – заголосила старуха так, что от её крика шарахнулся в сторону собиравшийся прокукарекать петух. – Никак это Тимка Петров! А разряжен-то, ну чисто королевич! Гляньте, люди добрые! Мы думали, что он в лесу пропал, а он целёхонек! Да с барином!

Она критически осмотрела Петра Сергеевича, сбавила тон и подскочила к повозке:

– Слышь-ко, барин, ты Маньке мальчонку не отдавай. Заест она его поедом, как пить дать заест.

– Поехали! – Пётр Сергеевич тронул возницу, и тот послушно натянул вожжи.