Жизнь и смерть в аушвицком аду - стр. 73
Третий – так называемый «Освенцимский альбом» с 22 рисунками неустановленного автора (некоего М.М.), обнаруженный еще в 1947 году сторожем музея. Судя по тому, что на одном из рисунков изображена газовня-бункер, художник вполне мог быть и членом «зондеркоммандо».
Наконец, негативы идентификационных фотографий СС, сделанных с узников (около 390 тысяч!), снимки, документирующие строительство лагеря, газовых камер и т. д. Их тоже нашли после войны.[461]
Ну и, конечно, тысячи касиб! Тысячи касиб, переправленных польско-еврейским Сопротивлением на волю, среди них немало сведений, полученных и от «зондеркоммандо», а также несколько леденящих сердце фотографий.
Прочесть непрочитанное: методы мультиспектральной съемки и ожившая рукопись
И все-таки – вопреки всему – они, эти касибы, однажды и случайно уцелев, начинают до нас доходить…
Впрочем, рукописи членов «зондеркоммандо» – это ведь тоже своего рода касибы, посланные нам, но не через проволоку и не по воздуху, а через землю, напитанную кровью, обожженную и сырую.
У каждой рукописи – отдельная судьба, индивидуальная и общая, и даже физически – как материальный носитель того, что в ней написано, – каждая из них своеобычна и, что особенно важно, говоряща. Разнится очень многое – и способы защиты от земной сырости, и то, на чем записан текст (бумага разного размера или блокнот), и то, чем он записан (чернила разного цвета, карандаш), и то, как этот текст расположен на бумаге (как правило, очень компактно, с уплотнением к низу страницы, но есть и исключение – размашистые строчки Наджари), и особенности почерков![462]
Н. Чер и Д. Вильямс пишут о попытках прочесть непрочитанное в рукописях членов зондеркоммандо: «В свете их неполной расшифрованностьи как бы содержтся обещание быть прочитанными и одновременно сопротивление этому; писание текстов становится чем-то еще…. Вперяя взор в начертания слов и пыаясь найти буквы, которые, будучи сведенными вместе приореаили бы какой-то смы, как и пытаться отличить знак, призведенный человеческой волей, и тот, что обяан грязи и сырости, отслеживать маршрут выбранный пером, поражаюсь сверхъестественной интуиции»[463].
Но не менее трудной и вязкой средой, сопротивлявшейся просачиванию этих грунтовых слов к читателю, оказалась погруженная в раствор времени сама человеческая память. Точнее, антипамять, чья леденящая сила, словно вечная мерзлота, на многие десятилетия сковала естественное желание человека знать и намерение помнить.
И все-таки – вопреки всему – они, эти касибы, однажды и случайно уцелев, начинают до нас доходить…
В то же время современные технологии и технические средства позволяют надеяться на ощутимое приращение прочитанного. Их грамотное и осторожное приложение к рукописям зондеркоммандовцев позволило бы впервые прочитать те места, что до сих пор не поддавались расшифровке. Или, по крайней мере, существенную их часть.
Прочтение непрочитанного в рукописях членов зондеркоммандо в Аушвице-Биркенау представляет колоссальный историко-культурный интерес. Рано или поздно преграды на этом пути будут преодолены, но чем больше времени будет упущено, тем слабее будет эффект от применения релевантных технологий.
Об этом я говорил в одной из своих радиопередач о «Свитках из пепла», и, по счастливой случайности, был не просто услышан, а услышан именно тем, кем надо! Проникшись проблемой и всей ее сложностью, ко мне обратился молодой компьютерный энтузиаст из Тулы Александр Никитяев, сумевший на домашнем «железе» решить эту труднейшую задачу и, не зная новогреческого языка, воссоздать то, что когда-то было видно и невооруженным глазом. Итогом стало многократное приращение читаемости рукописи Марселя Наджари и ее второе введение в научный оборот